Старкрафтер
Шрифт:
Скай с досадой вздохнул.
— А ты вообще в курсе, что этот, который самый большой из них — землянин?
— Ну да, а что? Они все земляне.
— Ну да?! А что?!! Блин, вот сейчас мне стало как-то обидно!
— Почему? — с искренним недоумением спросила Дирк.
— А ты вообще помнишь свои первые слова при нашей первой встрече? «Но это же земляшка!!!». А тут — «Ну, что скажете? Хотите я вас еще покатаю?». Двойные стандарты такие двойные, да?
Дирк вздохнула.
— Да нет, Скай, стандарты одни для всех. Просто, как бы это сказать… когда мы с тобой встретились, ты был в моих глазах просто иммигрантом. Землянином. Это по умолчанию плохая характеристика, сам понимаешь. А это — «Псы войны». Они делом доказали, что достойны всяческого уважения.
Кирсан с интересом приподнял брови.
—
Дирк медленно обернулась, взглянув Скаю в глаза, и медленно ответила:
— Например, пойти на смерть, исполняя свой долг. Какой и перед кем — уже непринципиально.
— Ого… Только это… Они не выглядели мертвыми.
Девушка пожала плечами:
— Тем не менее, у того, который самый большой — его зовут Леонид «Лютый пес» — имеется наша награда, а именно — «За доблесть, проявленную в безнадежном положении». У моего отца, чтоб ты знал, есть все военные награды… кроме этой. Девяносто девять награждений из ста — посмертные, и не-балларанцев, которых наградили ею, можно пересчитать по пальцам одной руки. Ну ты понял, да?
— Хренасе… А что эти «Псы войны» сделали?
— Их наняли охраной в шахтерскую колонию. Не совсем шахтерская, но не суть. Полицейские функции, и только потому, что балларанскому персоналу там из-за климата и гравитации трудно, а земляне выдерживают легко. Разумеется, никто не ждал от землян ничего особенного, земляшки же, да еще и наемники… Но основатель колонии — выдающийся даже среди нас ученый, магистр и гений. И вот его попытались похитить рейдеры-цалларунга. Это была очень хорошо спланированная пиратская операция, но внезапно земляне оказали совершенно неожиданное сопротивление и отбили нападение, хотя это было практически невозможно. В живых из восьмидесяти бойцов осталось восемнадцать. Несколько землян сдались — но только чтобы пронести на вражеский транспорт взрывчатку и взорвать его изнутри. Леонид и последние из его отряда дрались в тоннеле, ведущем к жилым помещениям, завалили его трупами врагов доверху и продолжали сражаться, упираясь головами в потолок. И выстояли, уничтожив почти всю живую силу противника, а потом еще и пошли в контратаку, уничтожив выдающегося лидера цалларунга. Леонид, командир «псов», дрался в первом ряду и получил не меньше трех ранений… В общем, удивили всю галактику. Погибнуть в бою за свой народ — это нормально для высокоразвитых индивидуумов. Но от земных наемников, сражающихся за деньги, такой непоколебимой стойкости не ждал никто.
Кирсан почесал макушку.
— Впечатляет… Их теперь снова несколько десятков, как я заметил, да?
— Ну да.
— И ты их всех уважаешь?
— Ну да, а что? — пожала плечами Дирк, не замечая ловушки.
Более близкое знакомство
Скай криво усмехнулся:
— Ну тут такое дело, из тех, которые стояли насмерть, осталось восемнадцать человек, ты сама сказала. Да, они достойны всяческого уважения, тут нет вопросов. Но теперь их больше, значит, Леонид этот довербовал новых. И те, новые, не стояли насмерть в том бою вместе с ним, так выходит? Они ничего не сделали. Получается, они просто земляне, но ты все равно их уважаешь? Лишь за принадлежность к своему наемному формированию? Слушай, а если я вступлю в «Псы войны» — ты сразу же проникнешься ко мне глубоким уважением?
Дирк тоже усмехнулась:
— Ты не видишь леса за деревьями, Скай. Удивительно не то, что Лютый Пёс стоял насмерть в безнадежном бою: в конце концов, среди землян тоже попадаются такие, которые заслуживают наивысшего уважения… Один на миллион, может быть. Удивительно то, что все восемьдесят его солдат сражались вместе с ним. Никто не запятнал себя позором, многие сознательно пошли на смерть. Нет чуда в том, чтобы встретить достойного землянина: такие редкость, но ничего невозможного. А когда ты встречаешь восемьдесят их и все оказываются достойны — вот это уже чудо. У меня всего одно объяснение: что Леонид «Лютый Пёс» умеет каким-то образом выбирать себе солдат, таких же достойных, как он сам. Наверное, это нормально, что выдающийся землянин разбирается в землянах… А вот если ты попытаешься вступить в его
Кирсан вздохнул.
— Да уж. И как я мог ждать иного ответа…
— Давай начистоту, Скай, и без обид… Ты оказался много лучше того, как я представляла себе землян раньше. Это даже закономерно, потому что служба иммиграции не приглашает кого попало. Ты к тому же компетентен в своей единственной специальности и, может быть, даже добьешься определенного успеха. И я совсем не удивлюсь, если однажды ты войдешь в сотню лучших легатов. Из-за тебя, скажем прямо, я пересмотрела свое отношение к иммигрантам в целом. Убедилась, что среди вас бывают ничего так люди. Но, понимаешь, в целом ты… именно что ничего особенного. И тут уже неважно, то ли ты «ничего так землянин» или «ничего так балларанец». Дело в том, что, как ты уже понял, мы не уважаем посредственность. Если тебе зачем-то позарез нужно добиться моего уважения… докажи, что ты его достоин. Любым способом. Что-нибудь соверши, стань членом «черного легиона», ну или каким-то невоенным путем. А до тех пор, увы, ты просто один из множества «ничего так» людей.
— И снова двойные стандарты, — хмыкнул Кирсан. — Я, воевавший, должен доказывать тебе, не воевавшей, что достоин. Это нормально?
Дирк вздохнула.
— Ты снова ломишься в открытую дверь. Понимаешь, такова природа любой проверки: проверяют тех, в ком сомневаются. Твой так называемый «бой» против клеконского легата — всего лишь ступенька, которая позволила тебе подняться с уровня землянина на уровень, близкий нам. При этом… пойми, Скай, это была очень льготная проверка, которая не особо впечатляет.
— В смысле — льготная?!
— Тебе посодействовал твой куратор. Ты был помещен в условия, в которых почти не мог провалить проверку. Тебя просто сбросили без предупреждения — ведь если бы тебя предупредили заранее, то в модуль ты мог бы и не сесть, верно? Ну давай, признайся если не мне, то себе самому — ты сел бы в модуль, если б знал, что тебя отправляют воевать с настоящим врагом?
Кирсан чуть помолчал и ответил:
— Сложный вопрос.
— Вот то-то и оно. Эта проверка доказала, что ты способен действовать, если нет другого выхода. Что как раз и подняло тебя от бесхарактерной земной размазни до уровня «ничего так» человека. И все. Этого мало, чтобы тебя уважали. И насчет меня… Мне тоже пришлось доказывать, кто я и что собой представляю, так что всю эту ерунду про то, что ты, дескать, воевавший, а я, дескать, нет, забудь и больше никогда вслух не говори.
— И что за доказательство, позволь спросить?
— Ты в нем сидишь.
— В смысле?
— Я про «Оползень». При переоснастке от старого музейного экспоната остался один только бронекорпус — все остальное заменено, сделано с нуля. Адова прорва труда вначале нескольких конструкторов, потом над этим поработали инженеры двух заводов. Фактически, это моя личная боевая машина. Ради интереса попроси себе такую же — посмотришь, что тебе ответят. Да ладно, попроси себе хотя бы простую боевую «экзу» второго класса — все они строго индивидуальны — и тебя обязательно спросят, а чем ты заслужил хоть какие-то права просить о подобном.
— Хм… Я думал, переоснастка «Оползня» — это экспериментальный проект…
— Точно. Мой экспериментальный проект. Я — его идейный вдохновитель и практический зачинатель. И для того, чтобы меня выслушали, восприняли серьезно, отдали ценнейший музейный экспонат и направили на него силы многих выдающихся специалистов, мне пришлось доказать, что я достойна и усилия всех этих людей не пропадут впустую. Для этого я прошла через пять «черных симуляций». И это я еще считаю, что мне легко поверили — помогла репутация отца. Вот так.