Старомодная война
Шрифт:
— Дело, — ответил Чиун.
— Нет, — воскликнул Ремо. — Не торгуйтесь. А ты, Маленький Отец, обещал мне показать, как справиться с мистером Арисоном.
— Это лучшее, что я могу сделать, пока ты не вернёшь сокровища синанджу.
— Они всё ещё не найдены, не так ли? — поинтересовался Арисон.
— Что вы знаете об этом? — спросил Ремо.
— Я знаю только, что вы собираетесь выпустить мне внутренности. Позвольте, я расскажу вам об этом городе. Он снова может стать хорошим домом. Я ненавижу Ирландию и вашу новую страну, Ремо.
— Что,
— То же, что и раньше. Я уже сказал вам, что вы не можете мне дать того, что я заслуживаю.
— И что это значит? — поинтересовался Ремо.
— Чиун расскажет тебе. Не беспокойся, только мёртвый может увидеть мой конец.
— Хорошо, ты тоже не увидишь моей кончины, — сказал Ремо.
— Большому мальчику хочется сражаться? — улыбнулся Арисон.
В этот момент Ремо заметил что-то странное. Он попытался ударить Арисона, не используя приёмы синанджу, а действуя скорее как профессиональный боксёр. Он нанёс отличный удар, но вместо мистера Арисона его кулак встретил красное дерево стула, на котором тот сидел.
Комната была полна умирающими и умершими. Но в ней не было мистера Арисона.
— Я верю, что этот странный и неприятный тип обладает какой-то неизвестной силой. Но я не верю, Маленький Отец, что мы сможем победить его только тогда, когда найдём сокровища синанджу. Ты просто хочешь вернуться назад.
— До тех пор, пока мы не вернём сокровища синанджу, Ремо, мы не сможем успешно бороться с мистером Арисоном. Мне очень жаль, что ты не веришь мне. Но ты должен поверить. А пока мы не вернули сокровища, я советую тебе исполнить супружеский долг по отношению к Пу.
— Но ты слышал, что сказал папа. Я не женат. Я никогда не был женат.
— Только с точки зрения римского католичества, Ремо. Но ты — синанджу.
— Но ты сказал, что следуешь христианским законам.
— Ты бы поверил, если бы я сказал, что я — император? — сказал Чиун.
Они покидали Ватикан так же, как и пришли. Выйдя на улицу перед рестораном, Чиун сказал:
— Мы упустили прекрасное время синанджу, Ремо. Подари нам сына, чтобы он мог увидеть лучшие времена, когда люди не затевают бессмысленные гражданские войны, а доверяют решать свои проблемы профессионалам.
— Я счастлив, что живу именно сейчас, — сказал Ремо.
— Ты несчастлив, — сказал Чиун.
— В отличие от тебя, — ответил Ремо.
— Нет. Я всегда говорил, что я несчастлив, но я получал от этого удовольствие. Ты всегда говоришь, что счастлив, но никогда не получаешь удовольствие.
— Я не вернусь в Синанджу, Маленький Отец.
— А я не покину Синанджу до, тех пор, пока ты не вернёшь сокровища.
— Тогда до свидания, Маленький Отец, — сказал Ремо.
— До свидания, — ответил Чиун, отказываясь смотреть на него.
Больше Чиун не сказал ни слова и отправился гулять по своему любимому городу, в то время как Ремо поймал такси и отправился в аэропорт.
Приехав в Америку, Смит сделал широкий жест, позволив Ремо вернуться на родину.
Смит был более чем серьёзен, когда привёл Ремо в специальную комнату с картами на стенах. Они были в комнате одни, и Ремо увидел, что Смит достал изображения мистера Арисона.
— До сих пор мистер Арисон был непредсказуем, подобно мячику в колесе рулетки. Теперь он определил район, где нужно ожидать конфликта.
Ремо кивнул в знак согласия.
— Я думаю, что следует ожидать войны с Советской Россией, а ты единственный человек, который может предотвратить этот конфликт, — сказал Смит.
— Остановить это? — спросил Ремо. — Я даже не могу представить, что нужно делать.
Но даже сейчас он с особенным чувством думал о России, а вместе с ней и об Анне.
ГЛАВА 10
Анна Чутесова впала в панику. Паника всегда приходила вместе с маршальским плетением на погонах и традиционной офицерской фуражкой.
Паника проявлялась на обычно спокойных и каменно-невозмутимых лицах, привыкших к борьбе с оппортунизмом и постоянному риску. Это спокойствие превращалось в кипение при следующих словах: «Национальная безопасность».
В России эти слова были более святы, чем Иисус для христиан. Во время различных кризисов и других неординарных событий их всегда произносили как заклинание.
— Товарищ Чутесова, вы не можете пригласить американцев. Вы можете повредить национальной безопасности, — сказал маршал, который сохранился как пережиток второй мировой войны и вся грудь которого была в блестящих медалях, пожалованных самим Сталиным. Кроме того, за то что он был неумолимо спокоен перед лицом опасности, маршалу присвоили звание Героя Советского Союза.
Всё высокое начальство собралось в маленьком чистеньком лесу к югу от Москвы. Там было пятнадцать генералов и членов Политбюро. Кроме того, там собралось много их помощников, несколько полковников и несколько майоров, несущих охрану с автоматами наготове. Некоторые из них переминались и топали ногами, замёрзшими от стояния на холодной по-осеннему земле. Некоторые согревались чашкой горячего чая.
Анна игнорировала холод. Она всегда носила тёплое нижнее бельё западного производства, надевая его уже в сентябре и расставаясь с ним только в середине апреля.
На её голове была меховая шапка. И её прекрасные, с высокими скулами черты лица обрамлялись меховой лентой. Если честно, этот советник Генсека по стратегии был больше похож на прелестную куклу. Она говорила низким шёпотом, что заставляло её более рослого собеседника склоняться, чтобы расслышать её.
— И вы думаете, это грозит национальной безопасности? Разве вам не кажется, что все эти представители верховного военного командования похожи на кроликов, загнанных в ловушку?
— Но является ли приглашение американцев своевременным, и не ослабит ли это наши командные структуры? Возможно, они приедут для того, чтобы изнутри напасть на Россию. Это государственная измена.