Старославянский язык
Шрифт:
Немного сгибает фаланги. Ведет с нажимом… Я не знаю, как должно быть, но мне очень приятно.
Хватаюсь за мужские плечи. Давлю на них. Он такой твердый, что мое желание троится, а то и множится на десять. Почему я не могу осмелиться хотя бы под пиджак забраться?
– Поцелуй еще…
Шепчу в губы. Он слушается. В мой рот опять ныряет горячий язык. Айдар подтягивает мое тело ближе. Голую грудь теперь раздражает и греет ткань рубашки. Мои колени разъезжаются сильнее, у его ладони появляется больше пространства для действий.
Я
– Блять… – И смотрит прямо в глаза.
Они такие черные, что я даже боюсь. Но хочу сильнее. Пусть меня поглотит эта чернота. Я буду кем-угодно. Шпионкой. Женой. Любовницей. Сейчас я готова на всё и даже если позже пожалею – плевать.
Подушечки мужских пальцев шевелятся. Я сглатываю, но глаза не отвожу. Айдар тоже. Нам с ним влажно, я это чувствую. Хочу как-то подтвердить свою готовность идти до конца, но словами не могу. Айдар поддевает кружевную кромку, я умираю от удовольствия, смаргиваю.
Я уверена, что у Лейлы впервые было совсем не так. Я уверена, что веди себя так Митя, испытывала бы другие чувства. Неправильность. Стыд. Давно оттолкнула бы. Но с Айдаром мне просто хорошо.
Он разрывает зрительный контакт и впечатывается губами в мои губы. Я, осмелев, мну рубашку на мужской груди. Глажу шею. Трогаю кадык и подбородок.
Завожусь даже от звуков, которые мы выдаем. А еще злюсь из-за того, что дальше он не идет. Ладонь просто греет внизу.
В душе селится тревога. Сначала фоном, но с каждой секундой всё сильней и сильней.
В какой-то момент цепенею от понимания: я пропустила момент слома, наш баланс желаний рушится. Исходившая от мужчины инициатива гаснет. В движениях. В поцелуе. В воздухе. А я не знаю, как разжечь.
Сердце снова вырывается. Я цепляюсь за него, как будто это может что-то изменить. Пусть и знаю, что вряд ли.
Когда Айдар отрывается, мне плакать хочется. Почему? Что я сделала не так?
Спрашиваю взглядом, а его скользит ниже от лица. Мажет по ключицам, задевает грудь. Его слюна на коже высохла, а я до сих пор переживаю отголоски движений языка.
Мужские пальцы ускользают от ноющей нестерпимым желанием промежности по бедру до колена, оставляя на коже влажный след. А ещё чувство потери. Невосполнимой. До слез обидной.
Айдар сжимает руку в кулак. Смотрю, как он её опускает.
Потом мой взгляд взлетает вверх, потому что муж шагает на меня. Берется за бретельки и возвращает на место, громко выдохнув.
Я растеряна. Обида разбухает в груди, вытесняя всё. Мне нужно спросить, что не так, но вместо этого я просто смотрю в глаза. Они по-прежнему темные, но теперь понятно: в эту бездну меня не берут.
Ладонь Айдара ложится на затылок, он тянет меня ближе. Я опять закрываю глаза, но новый поцелуй встречаю разбитой об асфальт. Губы мужа прижимаются к моему лбу. Я слышу ужасное:
– Прости. Не надо было.
Глава 22
Глава 22
Айлин
– Ручеек, здесь так дорого… – Лейла смотрит на меня большими глазами и качает головой, а я отмахиваюсь.
Моя месть господину прокурору выглядит очень глупо. Но мне безразлично. Ведь а что еще придумать, чтобы сделать ему хотя бы на долю так же плохо, как он делает мне?
– Я угощаю. Точнее угощает мой муж.
Захлопываю меню, кладу на край стола и по памяти делаю заказ за двоих. Подруга непременно поскромничала бы, а я скромничать не собираюсь.
Тошно, а все равно по выработанной в браке идиотской привычке добиваю провал в самооценке бессмысленными улыбочками, которые дарю официанту.
Он уходит, уголки моих губ тут же сползают вниз. На меня в очередной раз накатывает, я отвожу взгляд в сторону и ненадолго зависаю. Потом вспоминаю, что напротив Лейла и перед ней нужно играть, приосаниваюсь, смотрю на подругу, принуждаю губы растянуться в дурацком оскале…
Делаю всё, что только возможно, а всё равно разбиваюсь о жалость в ответном взгляде. Я ужасная актриса. Никакущая. Я вообще, кажется, во всем никакущая…
– Айка… – Лейла подается вперед, устраивает руки на столе и немного сдвигает брови. Мне только хуже от этого. Хочется простонать: Лейляш… Просто дай мне отыграть, пожалуйста… Дай мне убедить себя, что я выгляжу не так жалко, как чувствую себя… – У вас с Айдаром всё хорошо, ханым? Ты поменялась. Снова, как до свадьбы… Он тебя не обижает?
Держу паузу, ожидая, когда горло разожмется.
Я именно поэтому согласилась на встречу в кафе, а не дома у Лейлы. И к себе поэтому тоже не пригласила. Наедине не смогла бы сдержаться, расплакалась и может даже начистоту во всем призналась. А здесь приходится.
Вдруг кто-то увидит, как жена областного прокурора разводит мокроту посреди белого дня? О таком мы с Айдаром не договаривались…
Прокашливаюсь, чтобы убедиться, что управляю своим голосом, смахиваю рукой волосы с плеча, немного сужаю глаза, имитируя игривость:
– А почему ты не спрашиваешь, не обижаю ли его я? Думаешь, не способна?
Чушь несу, конечно же. Но а что мне отвечать? Не знаю…
Лейла улыбается в ответ вяло. Видно, что не поверила. Но поступает благородно, давая мне возможность хотя бы передохнуть.
Я не хочу говорить о своем муже. Слишком больно. Теперь – постоянно.
Он не спросил меня, надо ли было. Решил сам, что нет. Оставил поцелуй на лбу. Помог спуститься с консоли. Сказал, что это он виноват, а мне нужно поспать.