Старославянский язык
Шрифт:
– Со следующей недели.
Каждый раз, когда замолкаю, переживаю прилив стыда и грусти. Я бы могла болтать-болтать-болтать. Делиться всем вплоть до описания красоты орхидей на подоконнике в деканате. Но ему это не нужно. А я ещё большим посмешищем становиться не хочу.
– Тебя хорошо приняли?
Не позволяю себе воспринимать его вопросы, как проявление заботы.
– Хлеб с солью не выносили. Чай тоже не предлагали, но…
Развожу руками, смотря на Айдара.
В ответ на его усмешку хочется
Дура какая…
– В мое время пиздюли из деканата летели чаще, чем печенье…
Айдар шутит, я борюсь с губами и рвущимся в ответ смехом. Закусываю до боли уголки губ. Сдерживаюсь.
Просто вспомни, сколько времени он проводит не с тобой, Айка. Просто вспомни.
– Со мной, слава Аллаху, так никто не разговаривает… – Свой неуместный комментарий произношу тихо. Смотрю при этом на колени. Улавливаю боковым зрением взгляд, придумываю себе нежность.
– Кроме мужа.
– Да. Кроме мужа.
И мы снова молчим.
Я думаю о том, что зря проявила слабость. Нужно было врать, что занята. Сблизиться нам это не поможет, а страдать опять из-за того, как больно быть невостребованной, я уже устала.
Может придумываю, но машина замедляется. Я осторожно подглядываю за водителем.
– Скажи что-то…
Очевидно не так осторожно, как самой хотелось верить. Айдар замечает слежку и обращается, не отрываясь от дороги.
Я пугаюсь, дергаю плечами.
– Мне нечего.
Становлюсь причиной нового вздоха. Кожей чувствую неозвученное молчание: ведешь себя, как обиженный ребенок, Айка…
Да, веду. И как ребенок же, не способна объяснить свою обиду. Вы не поймете.
– Как-то перестало клеиться…
Айдар просто констатирует очевидное, но меня это производит ошеломительное впечатление. Чувствую свою вину в том, что не клеится.
Злюсь за это уже на Айдара.
Перестало, потому что открывать вам душу – это делать себе больно. Я несколько раз попробовала. Больше… Простите.
– Я что-то делаю не так? – Задав вопрос, выключаю чувства, поворачиваю к мужу голову и смотрю, как кукла. Хлопаю глазами. Приказываю не принимать ответ близко к сердцу.
– Нет. К тебе у меня ноль претензий… – Но легкое пожатие плеч всё равно обижает. Может вы спросите, есть ли у меня претензии к вам? Хотя смысл? Я же не озвучу… – Просто констатирую. Если я тебя тогда обидел…
Айдару не нужно договаривать, я знаю, о чем он. Возмущение выходит нервной дрожью. Я закатываю глаза и фыркаю.
– Я уже забыла давно. – Отмахиваюсь. Кивок мужа разбивает сердце. – Я была пьяной. Вы всё правильно поняли.
Скулы становятся более выраженными. Это я скорее всего придумала себе, что он сжимает зубы. А сама сжимаю колени. Любое воспоминание о том вечере вызывает ноючую неутоленным желанием тяжесть внизу живота. Она усиливается под воздействием присутствия мужа рядом.
Телефон Айдара вдруг начинает вибрировать. Я скашиваю взгляд на консоль, имя прочитать не успеваю, он уже берет его в руки. Смотрит на экран. Колеблется и не отвечает.
Это может быть кто-угодно. Любой человек в нашем городе, а то и мире. Но у меня сразу мысль об одном. Самом для меня ужасном.
Телефон возвращается на место экраном вниз. Снова вибрирует, но Айдар уже не реагирует.
А мне хочется заглушить посторонние звуки. Я чувствую ревность и неспособность сохранить интимность. Даже в машине. Даже когда несемся вдвоем на скорости. Она всё равно просачивается.
Вибрирует. Бесит. Я начинаю говорить:
– Не буду врать, – Айдар поворачивает голову и приподнимает бровь. Заинтригован. – Целоваться с вами приятно… – Брови взлетают еще выше. А у меня потеют ладони.
Хочется взять его телефон, прочитать имя контакта и самой сбросить.
Звонок обрывается, но на этом не всё: дальше мобильный жужжит серией сообщений. Обычно обеденные перерывы он проводит с тобой, да? Разволновалась?
– А вам со мной понравилось?
Ревность выжигает всю гордость. Пусть Айдар не поймет, что я творю, но не творить не могу.
В меня врезается серьезный взгляд, прокурор хмурит брови. Я слышу уверенное:
– Конечно.
Сохнут сразу и губы, и горло.
Телефон снова заводится входящим.
Возьмите трубку и скажите об этом ей. Еле сдерживаюсь, чтобы не потребовать вслух.
– Но повторять нам, скорее всего, не стоит.
Айдар заканчивает мысль медленно и спокойно. Не чеканит. Не рубит. Не приказывает. Загоняет в грудную клетку нож, но я уже привыкла их получать. Входит, как по маслу. Я в ответ улыбаюсь и киваю.
– Не стоит.
Отворачиваюсь к лобовому. Сжимаю пальцами колени. Не хочу больше никуда ехать. Домой хочу. Плакать.
Ноздри трепещут. Сердце рвется прочь. Телефон иногда жужжит. Вместо разговора – тишина.
Машина щелкает поворотами, но это еще не ресторан, всего лишь заправка. Айдар выходит, не забыв взять мобильный. Я ненавижу его еще и за это. Провожаю взглядом, а у самой сердце кровью обливается.
Вздрагиваю от слишком резких действий заправщика. Время от времени поглядываю в сторону окна оплаты. По своей непобедимой глупости думаю, что он заплатит и вернется. Бензин уже льется в бак. Но Айдар не спешит.