Старплекс. Конец эры (сборник)
Шрифт:
— Нет-нет! — торопливо сказала Кристина, рванувшись вперёд. — Нет, это не понадобится. Разумеется, мы окажем любую помощь, какая только потребуется.
Холлус отвернул от камеры стебельки глаз:
— Так, значит, я могу проводить свои исследования на тех условиях, которые меня устраивают?
— Да, — ответила Кристина. — Да — всё, что пожелаете.
— Правительство Канады, тем не менее, требует… — заговорил белый агент КСБР.
— Я могу просто отправиться
— Господи, да дайте же ему делать, что он хочет! — выкрикнул один из завсегдатаев музея, мужчина средних лет.
— Не хочу пытаться кого-либо напугать, — сказал Холлус, рассматривая по очереди одного агента, а затем второго, — но у меня нулевой интерес в том, чтобы стать знаменитостью или чтобы меня загнали в угол документалисты или секретные службы.
— Честно говоря, у нас совершенно однозначный приказ, — произнёс белый агент. — Вам придётся пройти с нами, без вариантов.
Стебельки качнулись назад, так что покрытые кристаллическим веществом шарики глаз уставились вертикально вверх на мозаику из более миллиона деталей венецианского стекла, покрывающую потолок свода Ротунды. Возможно, это был форхильнорский эквивалент закатывания глаз. На верхней точке потолка в квадрате были выложены слова «… чтобы все люди знали дело Его» — как мне говорили, цитата из Книги Иова.
Через мгновение стебельки вновь качнулись вперёд, и каждый глаз уставился на своего агента.
— Послушайте, — сказал Холлус. — У нас ушло больше года на то, чтобы удалённо, с орбиты, изучить вашу культуру. Мы не такие идиоты, чтобы являться сюда уязвимыми.
Пришелец опустил руку в складки ткани, обёртывающей тело (в мгновение ока в руке второго агента КСБР тоже оказался пистолет), и вытащил многогранный объект размером с мячик для гольфа. После этого Холлус быстрым шагом, бочком-бочком подобрался ко мне и протянул его мне. Я взял его в руку; объект оказался тяжелее, чем выглядел.
— Это устройство — голографический проектор, — объяснил инопланетянин, — только что помеченный биометрическими показателями доктора Джерико. Проектор будет работать только в его присутствии. На самом деле, если его попробует активировать кто-либо другой, я могу запустить его самоуничтожение — довольно зрелищное, надо сказать. Поэтому настоятельно рекомендую не пытаться его отобрать. Кроме того, проектор будет работать лишь в местах, которые я одобрил — таких, например, как в стенах этого музея.
Холлус немного помолчал, а затем добавил:
— В настоящий момент я присутствую здесь через сеанс связи. Настоящий я по-прежнему внутри посадочного модуля у
При последних словах Холлус — или его изображение — замер на несколько секунд, словно настоящий Холлус в этот момент был занят чем-то другим.
— Вот, — сказал он. — Сейчас мой корабль возвращается на орбиту, со мной на борту.
Несколько человек торопливо выбежали наружу через стеклянные двери вестибюля, судя по всему, чтобы поймать взглядом улетающий космический корабль.
— Нет никакого способа заставить меня подчиниться, и у вас нет никакого способа физически мне навредить. Не хочу показаться грубым, но контакт между человечеством и моим народом пройдёт на наших условиях, а не на ваших.
Многогранник в моих руках коротко пискнул два раза в различных тональностях. Проекция Холлуса с секунду поколыхалась в воздухе, а затем исчезла.
— Разумеется, вам придётся передать это устройство нам, — сказал белый агент.
Я почувствовал, как по жилам побежал адреналин.
— Простите, — сказал я, — но вы видели, что Холлус дал его лично мне. Не думаю, что у вас есть право его отобрать.
— Но это инопланетный артефакт, — сказал чёрный агент КСБР.
— И? — сказал я.
— Я хочу сказать, он должен находиться в распоряжении официальных лиц.
— Я тоже работаю на правительство, — вызывающе сказал я.
— Имею в виду, он должен находиться в распоряжении сотрудников безопасности.
— Это ещё почему?
— Э-э-э… да потому!
Я никогда не считаю «потому» за аргумент даже в разговоре с шестилетним сыном; не собирался принимать его за аргумент и сейчас.
— Я не могу его отдать — вы сами слышали, что сказал Холлус о возможности взрыва. Думаю, он совершенно ясно выразился о том, что будет дальше — и у вас, джентльмены, в этом не будет никакой роли. А посему… — сказал я, посмотрев в глаза белому агенту — тому, с французским акцентом, — позвольте сказать вам «адью»!
3
Это началось восемь месяцев назад, с кашля.
Я его проигнорировал. Словно последний идиот, я проигнорировал то, что было под самым носом.