Старший оборотень по особо важным делам
Шрифт:
Голицын и Краснов вышли на улицу из проходной СИ-4.
Яркое солнце било в глаза, заставляя их щуриться. Миша с наслаждением вдыхал загаженный городской воздух, от которого он уже отвык и который теперь казался ему удивительно чистым.
Голицын указал на синюю «девятку»:
– Нам туда.
Шилов и Соловьев сидели на передних местах. Шилов протянул Краснову руку:
– Здорово, Мишань! Ничего, что выдернули?
– Жизнь покажет. Непонятки сплошные.
– Это
– С твоим басмачом сложнее, чем с прокурором. Ни в какую не хотел парня из камеры выпускать.
– Айдар-то? Он может!
– Джентльмены, я бы отъехал, чтобы здесь не торчать, – предложил Соловьев, включая двигатель.
– Меня до метро подбросьте, – попросил Голицын. – Куда парнишку денете?
– Да присмотрел я тут одно местечко...
Квартира была однокомнатной, на последнем этаже старого дома. В принципе, все необходимое для проживания в ней имелось, вот только с потолка в специально подставленный тазик непрерывно капала вода.
Хозяином был шустрый усатый дедок в плаще и кожаной шляпе. Еще на лестнице получив от Шилова деньги, он дважды основательно пересчитал их, прежде чем спрятать в потайной карман пиджака.
– Это крыша, что ли, так протекает? – спросил Соловьев.
– Да нет, – успокаивающим голосом сообщил дед, – там труба на чердаке прохудилась. Уж пятый год не могут починить.
– Тогда, отец, давай цену сбрасывать, – весело предложил Шилов: не потерявшийся в условиях рыночной жизни дед ему чем-то нравился.
– Да нет! И так почти задарма пускаю.
– Ой, дед, ты меня без штанов оставляешь.
– Зато крыша есть.
– Дырявая.
– На улице-то хужее будет.
– Тоже верно. Телефон работает?
– Все культурно. Только межгород я отключил. Холодильник есть, газ, вода есть. Телевизор почти новый, сын подарил.
– Ух ты, вещь какая, – одобрил Шилов, но вместо телевизора посмотрел на потрепанную гитару, с понтом висящую на стене над кроватью.
– Денежки – первого числа каждый месяц, как договаривались, – продолжал дед. – Новоселье будем справлять?
– Это насчет выпить, что ли?
– Да, – хитро улыбаясь, подтвердил дед.
Неся два пакета с продуктами, пришел Скрябин.
– Я вам что, скалолаз? – Он поставил звякнувшие стеклом пакеты на стол. – Куда лифт дели?
– Пропили! – Шилов выудил из пакета прямоугольную бутылку горилки, протянул деду: – Отец, ты причастись без нас. А то сейчас супруга придет. Она, если увидит, такой кипеш устроит!
– Это точно, это они могут, – дед спрятал бутылку под плащ и, пожелав всем быть здоровыми, покинул квартиру.
– А перцовку я для нас покупал, – сказал Скрябин.
– Да ладно, нам сейчас нужна трезвая голова. – Шилов прошелся по комнате, поглядывая то на затертый паркет под ногами, то на протекший потолок над головой, то на Краснова, напряженно сидящего на кровати... – Чего пригорюнился, Мишаня?
– Жизнь быстро меняется, не успеваю привыкнуть.
– Ну, это ты себе сам такой слалом устроил.
– И как долго мне тут?...
– Пока проблемы не решим. Что, в камере лучше было?
– Да я ничего такого не говорил...
Шилов повернулся к Соловьеву:
– Серега, проверь, что там на чердаке с этой трубой. Ну и заодно пути отхода.
– Пути отхода? – недоуменно повторил Краснов.
– Ты еще не понял, Мишань? Тебя убивать будут. Если не люди Чибиса, то гнилые менты. Они уже сейчас землю носом роют, чтоб тебя найти. А мне тебя сберечь хочется. Тебя Айдар в камере охранял? Теперь мы прикрывать будем.
Шилов взял стул, сел верхом, облокотился на спинку, в упор глядя на Мишу.
– Зачем вам все это? – спросил Миша.
– Ради истины. – В подтверждение этих слов Шилов сурово кивнул. И тут же добавил: – Шучу. Просто нам делать нечего.
Скрябин разбирал пакеты с продуктами, Шилов продолжал говорить:
– Значит так, Мишаня: будешь слушаться – будешь жив. Задача пока простая. Дверь никому не открывать, с соседями не знакомиться, никуда не ходить. Попробуешь рвануть – меня подставишь, а себя не спасешь. Потому что вычислить твои связи – раз плюнуть. И грохнут тебя, хоть ты где спрячешься. Хоть здесь, хоть в Москве, хоть в Воркуте... И даже в Караганде. Понял?
Краснов вздохнул:
– Все я понял.
– Молодец. Тогда тазик вылей. А то протечешь вниз – соседи участкового вызовут, а вслед за участковым к тебе придут киллеры.
– Опять? Сейчас напугаете меня – я спать не буду.
Шилов встал со стула, подошел к окну, осторожно отодвинув ветхую занавеску, посмотрел на улицу. Сказал:
– Меньше спишь – дольше живешь.
Бомж позвонил с таксофона на «трубу» Моцарта и, отчаянно труся, прочитал с бумажки текст:
– Герман Алексеевич, просили передать, вас приглашают. На шаверму и коньяк. Через два часа пора очки перед Богом зарабатывать. Ой...
Шилов вручил бомжу сто рублей, вытащил из таксофона карточку и пошел ловить частника – Соловьева и Скрябина он отправил в отдел, чтобы они не привлекали внимания своим долгим отсутствием.
Когда он приехал к бистро «Шаурма», Моцарт уже ждал его. В зале не было никого, кроме самого Моцарта и охраны, а на двери висела табличка «Закрыто».
– Ну что ж, за все надо платить, – сказал Моцарт, выслушав Шилова. – За гуманизм – тоже.