Старуха 4
Шрифт:
— Не думал и думать даже не стану. У нас и так с людьми сложности, а уж новое оборудование осваивать… там технология совершенно другая, специалистов нет и готовить их долго. Да и смысла особого в Благовещенске такую фабрику запускать нет: если Дальний Восток пластинками обеспечивать нужно, то фабрику лучше в Комсомольске или Хабаровске ставить: там хотя бы с транспортом проще…
Тогда, летом, Валентин Ильич даже распорядился подготовить проект новой пластиночной фабрики в Комсомольске, но пока еще даже проект полностью закончен не был…
А вот популярность «новой музыки» в Швеции оказалась невероятно
Вера, сообщив Лаврентию Павловичу о том, что с музыкой она пока покончила, сказала не совсем правду. То есть сама она играть точно больше не собиралась: все же получалось у нее это дело не очень хорошо, а сидеть и десятки раз повторять одно и то же (а потом смотреть на совершенно невыспавшуюся Мишину физиономию) ей совершенно не нравилось. Но вот насчет того, что денежки она считать умела, товарищ Берия не ошибся — поэтому, когда у нее в голове что-то вдруг красиво уложилось, она срочно вызвала Олю Миронову в Москву:
— Так, девочка, нам… стране срочно нужно заработать у буржуев кучку денег, большую такую кучку, и ты нам в этом поможешь. Только тебе придется изрядно постараться…
— Я… я постараюсь.
— Вот и отлично. Ты где-то через недельку… через две недельки отправишься с концертом в Стокгольм. Не одна отправишься, но сегодня к нам приедет еще парочка таких же, как и ты, самодеятельных музыкантов. И, само собой, толпа музыкантов уже профессиональных. Но с профессионалами все просто будет: отыграете пару раз концерты Вивальди и Бетховена, может еще Баха добавим… а вот тебе придется отдельно попотеть. Так что поживешь недельку у меня, мы с тобой придумаем рекламу для буржуев…
— А что рекламировать?
— Ну сама подумай: ты у нас по музыкальной профессии кто? Будем рекламировать твою альма матер… то есть фабрику товарища Савельева…
Два обещанных Верой «любителя» прилетели из Тугнайска, и привезли с собой свои же «любительские» инструменты. Когда там налаживалось произвоство скрипок, Вера (через Марту) приобрела «для изучения» американский «Аудиовокс» и американский же «Рикенбакер». Но ей ни тот, ни другой инструмент не понравились, и оба она отправила Славе Бачурину на предмет «подумать, как сделать лучше». Ну Слава и подумал, причем подумал он в большой компании неплохих скрипичных мастеров…
«Студия» в Вериной квартире была очень хорошо звукоизолирована, так что Оля там могла резвиться с утра и до позднего вечера, никому особо не мешая. А после обеда приходили и два «любителя», с которыми она репетировала, стараясь получить что-то удобоваримое. Причем парни мелодию, показанную Верой, освоили быстро, благо музыка там была все же примитивной и ее в принципе кто угодно сыграть мог, а вот Оле приходилось изо всех сил стараться, ведь у нее были лишь Верины «благие пожелания» и общая ритмическая картина произведения. Но числу так к двадцатому Вера решила, что «всё отлично получилось, теперь вам нужно просто один раз сыграть это на публике — и будет вам и отпуск, и всемирная слава». А насчет славы она позаботилась отдельно…
Дальше все завертелось просто с невероятной скоростью, и двадцать третьего ноября в большом зале зале Консартюсета в Стокгольме состоялся концерт «того оркестра, который новую интерпретацию Вивальди и Бетховена играл». Несмотря на то, что о концерте объявили всего за три дня до представления, все тысяча семьсот пятьдесят билетов были проданы: народ возжелал живьем увидеть тех, кто исполнял ставшую такой популярной музыку — да и что-то новенькое от них услышать, ведь концерт анонсировался продолжительностью в два с половиной часа. И Марте даже не составило труда договориться с местной кинокомпанией о том, что по крайней мере начало концерта они запечатлят «для потомков» (намекнув, что отснятый материал им показывать в качестве киножурнала никто не запретит). Так что «реклама» вложенные средства отработала на все сто…
Причем только на «открытии концерта», когда на сцены вышли лишь Оля Миронова с двумя гитаристами, а конферансье (швед) сообщил, что «пока оркестр готовится к выступлению, эти замечательные музыканты не дадут вам заскучать». Скучать зрителям не давала в основном именно Оля: она блестяще исполнила некое подобие (хотя Вера и решила, что «близко к ее представлениям») произведения, названное Верой почему-то «Убиратесь!» То есть его дома так называли, а открывать концерт музыкой с таким названием никто, конечно, не рискнул, и было пьеса была объявлена под название строго противоположным: «Fоcus!» — то есть «Сосредоточьтесь!»…
Остальные музыканты классические произведения отыграли тоже великолепно, и народ расходился очень довольным тем, что услышал и увидел.
А уже в понедельник Фрея Аспи прислала Вере (как главе Управления НТК) запрос по ценам на ударные установки, маримбы, другие перкуссионные и «электрические» инструменты с указанием возможных объемов поставки их в Швецию. Причем было похоже, что цены Марту вообще не испугали: они были указаны в страховках и в таможенных декларациях. А страховая стоимость большей ударной установки, на которой играла Оля, составляла, между прочим, двадцать две тысячи крон…
Причем самый большой интерес вызвали именно «электрические» инструменты. Потому что, как Вера прекрасно знала, акустика в большом зале Консартюсета была… не было там никакой акустики, в задней половине зала вообще обычно мало что слышно было — и народ на концерт шел в основном «посмотреть на знаменитостей» (благо что билеты в задние ряды стоили гроши) — а сейчас небольшой оркестр прекрасно слышали все зрители. Потому что на каждой скрипке, вообще на каждом инструменте висели микрофоны, а правильно расставленные на сцене мониторы прекрасно доносили звук в любую точку зала. И Фрея в своем запросе особо подчеркнула, что король Густав не пожалеет даже миллиона крон, если «русские радиоинженеры смогут сделать зал столь же прекрасным, каким он был во время этого концерта».
А затем в шведских кинотеатрах в качестве киножурнала стали показывать «открытие концерта русского оркестра»…
Перед заседанием правительства, посвященного подбитию итогов прошедшего сорокового года и обсуждению планов на сорок первый Валентин Ильич, уже ставший Председателем Госплана, пожаловался Иосифу Виссарионовичу:
— Это вы меня неправильно на Госплан поставили, у нас планировать только Вера качественно на годы вперед умеет.
— Что вы хотите этим сказать? — прищурился товарищ Сталин.