Старуха 4
Шрифт:
Разобрались: все же в Ушумунском угле было прилично так серы и особенно серных соединений, а корейский бурый уголь оказался «слишком чистым». Что было даже хорошо, а цена выходила завышенной просто потому, что две промежуточных стадии по очистке светильного газа оказались вообще ненужными — точнее, одна ненужной, а одну требовалось поменять, чтобы газ освобождать от действительно вредных для катализатора, но абсолютно других, нежели в Ушумуне, примесей. Правда, при этом уже серы, нужной для производства резины, получалось очень мало — но эту проблему решить было уже совсем просто…
Когда в начале февраля Вера сказала Валентину Ильичу, что проблема с резиной для Кореи решена, эту
Экскурсия Веру рассмешила чуть ли не до слез: как-то так получилось, что все корейские специалисты из других языков прилично знали только японский, так что Ким Ирсен поработал переводчиком. И в корейской делегации это почему-то никого не смущало. А Веру смешило лишь то, что почти каждый раз, переводя очередной вопрос специалистов, корейский вождь начинал фразу со слов «я химии не знаю и не совсем понял, что спрашивает товарищ, но вы-то химик, поэтому постарайтесь сами разобраться в том, что он хочет выяснить. А я постараюсь понять и перевести то, что вы ему ответите».
Вере очень понравилось то, что Ирсен не строил из себя «большого начальника», а просто старался решить любую возникшую проблему наиболее быстрым способом: ну, не нашлось переводчика, так зачем терять полдня и вытаскивать его из посольства, когда он и сам русский прекрасно знает? Еще ей понравилось и то, что молодой корейский вождь действительно думал о развитии страны и нуждах своих людей: в разговоре за обедом, последовавшим после экскурсии, он задавал Вере действительно серьезные вопросы. Например, не будет ли для людей вредно есть выращенные на сильно удобренных полях продукты:
— Мне рассказывали, что японцы во время оккупации страны удобряли рисовые поля какой-то химической солью, но рис получался… довольно горький. А у людей, которые потом ели этот рис, приключилась… болезнь.
В разных вариантах Вера Андреевна эту историю слышала (и читала) уже много раз, поэтому на вопрос корейца она ответила с широкой улыбкой:
— Это довольно известная история, но к удобрениям она отношения не имеет. Японцы по ошибке на поле высыпали не поташ, а глауберову соль. На одно-единственное поле, довольно небольшое. И высыпали ее там недостаточно для того, чтобы полностью погубить урожай, но достаточно, чтобы зерно стало горьким. А если учесть, что эту соль используют и как слабительное средство, то и причины якобы болезни понятны. А если использовать настоящие удобрения, при этом строго следя за тем, чтобы их в землю класть ровно столько, сколько нужно, то никакого вреда от собранных продуктов никому не будет.
— Спасибо за ответ. А вы можете нам помочь наладить производство таких удобрений? Товарищ Сталин сказал, что по всем вопросам, касающимся химии, надо к вам обращаться.
— Помочь, конечно, можем… но, боюсь, что в Корее удобрений, кроме азотных, произвести не получится: у вас нет ни залежей калийных солей, ни фосфоритов…
— Японцы удобряли поля рыбой… но у нас рыбы и людям не хватает.
— Из моря можно не одну только рыбу для таких целей доставать, к тому же у вас сейчас прекрасное море рядом.
— У нас сейчас ловят много рыбы, но все же еды людям не хватает — поэтому приходится прежде всего думать об увеличении урожаев в полях и на огородах. И если вы сможете поставлять нам какое-то количество этих удобрений до тех пор, пока
— Я вам сейчас ничего пообещать не могу, но подумаю о том, что можно будет сделать. Потому что мы тоже заинтересованы в процветании дружеской Кореи…
СССР был в процветании не одной Кореи заинтересован. Советский Союз очень много сил и средств вкладывал в процветание Монголии (которая в обмен уже поставляла в СССР почти полтора миллиона тонн стали и уже очень заметные количества молибдена и меди, а так же мяса). Очень немаленькие средства вкладывались и в Маньчжурию, где урожаи зерна росли уже который год — и которая обеспечивала Советский Союз чуть ли не четвертью недорогой фаянсовой посуды и территории за Байкалом уже на сто процентов фаянсовой сантехникой.
В Маньчжурии основными сельхозкультурами были гаолян и чумиза — и оттуда в СССР уже с тридцать девятого года пошли серьезные поставки птицы (главным образом курятины) и свинины. Так что на Дальнем Востоке страны стало очень хорошо с мясом — но только там. Потому что для перевозки мяса нужны были в большом количестве вагоны-рефрижераторы, а их очень сильно не хватало и в европейской части страны. Поэтому (в том числе и поэтому) еще одной заботой Веры была организация производства мясных консервов, для которых не требовались ни металлические банки, ни даже стеклянные. С белой жестью в СССР было не особо хорошо, а возить стекло через всю страну оказывалось очень накладно. А предложения наладить выпуск мясных консервов в алюминиевых банках широкой поддержки в Госплане не нашло: страна занималась реализацией планов товарища Кржижановского и весь доступный алюминий уходил на изготовление проводов для ЛЭП. То есть его и авиаторам все же давали в достаточных количествах, а вот на все прочее… Даже Верин аргумент о том, что «алюминий из банок к нам вернется в виде вторсырья» никто не воспринял: для банок использовались алюминиевые сплавы, которые впоследствии ни для самолетов, ни для проводов уже не годились…
Поэтому и Верина кафедра в университете, и ее академический институт сейчас занимались единственной главной задачей: им предстояло запустить в Мукдене не позднее лета текущего года первую фабрику по выпуску мясных консервов в пластиковых пакетиках: ведь на производство такого упаковочного материала много алюминия не требовалось.
Такие консервы — для войск КГБ — уже на двух небольших фабриках выпускались, но Лаврентий Павлович поставил одно дополнительное (и очень серьезное) условие: никакого радиоактивного кобальта! То есть условие это было не особо и критичным, ведь лавсан до температуры ниже двухсот градусов практически не размягчался и уже расфасованное мясо прямо в пакетах можно было и в автоклавах нужное время продержать для полной стерилизации. Но, как всегда, мелкие мелочи столь благостную картину портили: при автоклавной стерилизации почему-то расходились сварные швы на каждом чуть ли не третьем пакетике…
Когда Вера в очередной раз за ужином пожаловалась на «свою несчастную жизнь», Катя, которая эту страшную историю слышала уже множество раз, высказала свое мнение:
— А может пакеты разваливаются потому что сок попадает на шов? У вас же, как я поняла, воздух из пакета полностью вытягивается, вот мясной сок края и пачкает…
— Пачкаем, но при заварке краев пакета там такое давление, причем в нужном направлении оно увеличивается, что любой сок мясной просто выжимается.
— Вер, а я понял, — в разговор влез и Витя, — тут дело в том, что вы новую установку сделали очень быстродействующей. На старых у вас пакет сначала зажимался, затем неторопливо из-под шва выжимались ненужные всякие составляющие…