Старуха 4
Шрифт:
— Ты серьезно?
— Ага. Потому что у самолетной радиостанции корпус все равно придется из стали делать, а сталь — она тяжелая… Ладно, поработали — пора и честь знать. Поехали ко мне: Марта еще до Рождества прислала пару ящиков шампанского «Дом Периньон», надо все же отметить выдающийся успех нашего безнадежного дела…
— Это в каком смысле «безнадежного»?!
— В таком: мы с тобой уже старые, а развивать вот это вот всё это люди будут еще лет пятьдесят, и каждый год будут придумывать все новые способы применения того, что мы с тобой сделали. И шансов у нас дожить и увидеть, чем это закончится — ноль! Но всё не так печально, мы уже лет через десять будем удивляться, насколько эти полупроводники изменят мир, и удивляться будем без перерывов всю оставшуюся жизнь.
Андрей Александрович Жданов был человеком без сантиментов и прагматиком до мозга костей. Получив под свое управление Ленинград с областью, он, конечно, ужаснулся — но руки не опустил и приступил к разгребанию завалов — главным образом в экономике города. В этом ему серьезно помогал НТК, в особенности по части вывода явно лишних предприятий из Ленинграда, а советы зампреда НТК Синицкой он вообще считал исключительно полезными. По трем причинам, и первая заключалась в том, что Старуха (как ее называли даже товарищи Берия и Сталин) советы не просто давала, но и часто обеспечивала соответствующей «материальной базой». Во-вторых, сам Андрей Александрович с ней был и лично знаком (его сын на ее кафедре учился в университете), а от общих знакомых (включая некоторых преподавателей университета) он слышал, что «Старуха не ошибается». Не в том смысле, что она ошибиться не может, а в том, что она никогда ничего не советует, если не убеждена, что следование ее советам принесут реальную пользу, а уж какую она сама «пользу приносит», он прекрасно знал. А третьей причиной было то, что в основном ее советы просто уточняли приоритеты в проведении мероприятий, которые и сам Андрей Александрович считал необходимыми.
И одним из дел, которым он очень плотно занялся сразу после назначения, было скорейшее строительство Верхне-Свирской ГЭС. После передачи Свирьстроя в НТК работы там очень сильно ускорились, правда Андрею Александровичу было совершенно непонятно, почему в проекте поменяли ленинградское оборудование на иное: теперь для станции турбины были сделаны вообще в Нижнем Тагиле, а генераторы использовались ростовские. Впрочем, если учитывать скорость возведения станции, это было оправданно: все же ленинградские предприятия вряд ли успели бы все это изготовить раньше года так сорок второго. К тому же он довольно серьезно воспринял предупреждение Веры Андреевны о необходимости иметь в городе резерв электрических мощностей и теперь «Красный Путиловец» изготавливал огромные дизели, а «Электросила» для этих дизелей производила генераторы. Небольшие, по два мегаватта, но ведь их по составленному городскими специалистами плану требовалось до конца лета произвести не менее тридцати штук, а всего в плане «обеспечения резерва электрической мощности» предполагалось поставить в городе и ближайших пригородах чуть меньше семидесяти. Требовалось, но оба завода планы хоть и немного, но срывали, и товарищ Жданов лишь порадовался тому, что с «Красного путиловца» полностью сняли задачу по выпуску тракторов.
К весне сорок первого большую часть проблем «экономического характера» удалось решить, а совместно с КГБ получилось и существенно снизить остроту проблем с криминалом. Да, далеко не всё вышло исправить, но с уличным бандитизмом было практически покончено, а специалисты Лаврентия Павловича обещали и с экономической преступностью разобраться полностью уже до зимы. Сам Андрей Александрович в это верил не особо сильно, но во многие детали борьбы с экономической преступностью его просто не посвящали. Однако он все же смог заметить, что в процессе борьбы с ворьём как-то сильно ускорилось и выполнение задачи по сокращению населения Ленинграда — а это настраивало на весьма радостный лад…
С преступностью КГБ боролся не только в Ленинграде, а после того, как в НКВД силами специалистов КНБ была проведена тотальная зачистка от «троцкистов» и личный состав милиции на три четверти обновился, быть преступником в СССР стало делом крайне невыгодным. То есть мелкое воровство или пьяная драка без серьезных последствий тоже
А вот если преступления были посерьезнее, то и приговоры резко изменялись: профессиональные преступники внезапно (и надолго) меняли место жительства на весьма отдаленные районы с крайне неблагоприятным климатом и уже там «наносили пользу Родине». А таких мест, где требовалось много неквалифицированной рабсилы, в СССР было много — так что уже осенью сорокового года железная дорога дотянулась до поселка «Рудник» на Воркуте и потянулась дальше, причем «конечной точкой» новой железной дороги должен был стать Магадан. А проигнорировать назначение на такую работу было крайне затруднительно: специальным распоряжением по ГУЛАГу при побегах заключенных их ловить живьем и возвращать в лагеря стало необязательно…
Отдельно предусматривались меры наказания к «расхитителям социалистической собственности»: за воровство в торговле сроки и меры наказания устанавливались такие же, как за бандитизм — и в том же Ленинграде три четверти сотрудников госторговли отправились осваивать безбрежные просторы Русского Севера. А так как при этом в обязательном порядке применялась и такая мера, как полная конфискация имущества…
Слухи о том, что происходило в «колыбели революции», очень быстро распространились (по крайней мере среди «заинтересованных лиц»), и последствия проявились исключительно быстро. Иосиф Виссарионович по этому поводу даже специальное совещание собрал и первым делом поинтересовался у Лаврентия Павловича:
— И что ты предлагаешь со всем этим делать?
— Я предлагаю радоваться. Старуха в свое время предупреждала, что за границу не только бывшие поляки рванут, а тут криминальный элемент за свой счет обеспечит американцам дополнительную головную боль, мы же точно при этом не пострадаем.
— А наплыв рабочих на стройки Сибири и Дальнего Востока нам только на пользу пойдет, — дополнил его Валентин Ильич. — Много они, конечно, не наработают, но все же пользу принесут. У нас за два месяца на Ишимском канале рабсилы в полтора раза больше стало, а уж на постройке ГЭС на Урале… думаю, в этом году семь штук досрочно закончить получится. Я уже не говорю о новых стройках в Забайкалье и на Алтае: мы-то мучились, думали, где для них рабсилу взять — и тут на тебе: сразу четверть миллиона человек резко возжелали в горах поработать.
— ГЭС новые — это хорошо, но…
— Другое интересно, — продолжил Лаврентий Павлович, — сейчас очень много любителей ударно поработать стали записываться на стройки в Корею. Товарищ Ким, конечно, очень этому обрадовался, но лично меня интересует, куда потом эти строители рванут.
— Куда-куда, — усмехнулся товарищ Тихонов, — туда же. Мне тут интересную новость из Каннына сообщили, это где мы сейчас помогаем товарищу Киму электростанцию строить. Так вот, на той неделе в порт зашло американское судно, вроде как с поломкой — но капитан просил руководство города связать его с товарищем Кимом на предмет переговоров об установлении торговых отношений. Предлагал продавать в Корею оборудование для электростанций, еще что-то…
— А ты-то откуда об этом узнал?
— А американец по-корейски-то вообще не говорил, нашего инженера пригласили переводчиком поработать немного… В общем, предлагали янки кое-что интересное, в основном по мелочи, но, как наш инженер понял, им нужно было, чтобы суда американские получили право захода в корейские порты. Причем, как янки подчеркивал, с туристическими целями, то есть пассажирские…
— И что на это сказал товарищ Ким?
— Я даже не знаю, успели ли тамошние городские власти ему это передать.