Старуха 4
Шрифт:
— Извините? Что за составляющая? То есть в принципе понятно…
— Выяснить, не заключается ли контракт по ценам, выбивающимся из среднерыночных. Это как, скажем, по автозаводу в Нижнем Новгороде: чтобы выяснить, что завод был куплен в полтора раза дороже его реальной стоимости, Вере Андреевне потребовалось всего два дня. То есть она попросила Марту это выяснить, насколько я помню…
— Спасибо, Егор Дементьевич, я вашу позицию понял и с ней согласен. Вы обратно в Стокгольм когда собираетесь? Впрочем, в торгпредстве там уже аппарат ВЧ установлен, и если мне потребуется консультация… До свидания.
Вечером Сталин с ноткой негодования в голосе
— Лаврентий, а ты знал, что восемьдесят процентов нашей внешней торговли проходят через личные счета Старухи?
— И ты знал, просто не обращал на это внимания. И дальше не обращай…
— А если с ней что-то случится?!
— Тогда ты что-нибудь придумаешь.
— Надо уже заранее все продумать! И займешься этим ты! Вместе с Тихоновым займешься!
— И не подумаю, — усмехнулся Лаврентий Павлович, — я права такого не имею. Потому что на самом деле владельцами всех этих счетов и полными их распорядителями на самом деле являются два человека: Старуха и некий Сталин Иосиф Виссарионович. Правда, тебе придется в Стокгольм съездить, чтобы в банке в присутствии нотариусов банка образец подписи оставить…
— Я?! Но почему?
— Я Старуху спрашивал, она сказала, что, цитирую, «товарищ Сталин ради мелкой личной выгоды меня убивать точно не станет. А кататься пару раз в год в Стокгольм он не захочет». Там же банковское законодательство простое: частное лицо может постороннему доверенность выписать только в пределах остатка на счете на дату выписки доверенности…
— Я не знал, мне она никогда об этом не говорила…
— Да об этом вообще человек десять знало, включая меня, Валентина, Марту эту и нескольких клерков в банке. Ну, еще короля Густава. Теперь и ты знаешь. Легче стало? И вообще наплюй: там все счета транзитные, на них и денег-то почти нет. А вот с Мартой Густафссон тебе все же стоит познакомится… когда-нибудь. Все же — деловой партнер! — И Лаврентий Павлович рассмеялся. — Она Веру-то уважает, а тебя вообще не знает…
— Веру, говоришь, уважает…
— Да ее пол Швеции уважают, даже не так: они к ней относятся примерно так же, как наши коммунисты к Карлу Марксу. Мне Вася Кожемякин рассказывал, что мальчишка, которому Старуха шлем велосипедный подарила, подобрал и ее разбитый мотоциклетный. И открыл «Муторсикелемсмусиум», то есть Музей мотоциклетного шлема. Вход — одна крона, сфотографироваться в разбитом шлеме — десять крон и еще по кроне за каждый отпечаток фотографии. На входе — здоровенная фотография Старухи в этом шлеме, то есть когда он еще не разбитый был — и, говорил, в музей первые пару лет очередь была, а парень на выручку сейчас в университете учится, причем на химика… но и сейчас музей ему дает денег достаточно на очень безбедную жизнь. Вася это точно знает: парень десять процентов с выручки в кассу торгпредства заносит за то, что Старуха ему разрешает ее имя в рекламе использовать. Столько лет прошло, а поток желающих в ее шлеме сфотографироваться все еще не иссяк… хотя, многие думают, что она — просто доверенное лицо товарища Сталина. Очень доверенное.
— Ну, в последнем они не очень-то и ошибаются: так как Старуха почти все делает… правильно, хотя она и…
— Контра. И зараза, она мне об этом пару раз в неделю напоминает. А правильно она делает просто потому, что делает она это всё для себя. Не в том смысле, что под себя гребет, а в том, что она просто думает, как себе жизнь облегчить, а затем ее, жизнь эту, облегчает всем окружающим советским людям. На себе чувствуя, что именно жизнь делает более приятной. Вон, на молочных заводах теперь стали ставить фасовочные автоматы для масла — а она придумала новый материал для пачек с маслом, чтобы оно дольше хранилось у тех, у кого холодильников еще нет. А теперь придумала новую упаковку для молока… там по ее распоряжению группа инженеров сейчас автоматы по розливу молока в новые упаковки изобретают. Пока — только детские молочные смеси в эти упаковки разливать будут, но кто лучше нее знает, что будет молодым мамашкам удобно? Там коробочки картонные по двести грамм, как раз на одно кормление…
— Картонная коробочка? В ней же молоко прокиснет еще до магазина не доезжая!
— Там бумага, полиэтиленом пропитанная, а еще под бумагой слой фольги алюминиевой, в такой упаковке молоко в консерву превращается. Поэтому и автомат для розлива нужен: все должно быть стерильно, людей в цеху вообще быть не должно. А еще молоко — но только то, которое для младенцев будет — собираются стерилизовать кобальтом, так что людей в упаковочный цех вообще пускать нельзя…
— Кстати, про кобальт. У Хлопина как дела идут?
— Неплохо, очень неплохо. Виталий Григорьевич обещает к началу сорок первого выстроить силовую установку, годную для подводных лодок. То есть он надеется, что к этому сроку успеет, а Старуха, кстати, говорит, что он эти установки уже сможет в серию запустить.
— Да что она понимает? Это же к химии никакого отношения…
— А товарищ Хлопин считает иначе. Он говорил, что предложенные товарищем Новоселовой сплавы для упаковки топлива оказались просто удивительным подарком для всей программы, об их использовании ни у кого в его команде и мысли не возникало…
— Но это же Александра Васильевна, причем тут Старуха?
— А Александра Васильевна сообщила, что ей этот сплав именно Старуха приказала создать. То есть просто сообщила ей полный состав сплава.
— Тогда в чем состояла работа товарища Новосёловой?
— А еще Старуха сказала, чего в сплаве быть не должно. Там была огромная работа по получению идеально чистых компонентов, Вера Андреевна опять написала представление товарища Новоселовой на орден Ленина за эту работу…
— Старуха готова ордена пригоршнями раздавать…
— Так за дело же! А если ее команда в Комсомольске саму лодку выстроит, то там ведро с орденами раздать придется.
— Так двигателя-то нет еще, какое строительство?
— Опытное. Лодок на две тысячи тонн в мире еще никто не строил — а с ее аккумуляторами вроде должно получиться очень неплохо.
— А почему тогда лодку не в Ленинграде разрабатывают в специальном конструкторском бюро, а в заводском КБ?
— Тоже понятно: у Старухи аккумуляторы очень легкие получились, с такими обычная лодка просто под воду опуститься не может — или внутри места для экипажа не остается. Подход к конструированию требуется новый, вот она и решила, что пусть лодку делают те, кто не набрался устаревших навыков…
— Даже я могу сообразить, что можно корпус сделать потяжелее… и попрочнее. А ленинградские инженеры это сообразить, по мнению Старухи, не в состоянии?
— Наверное в состоянии, но тут вот еще какой момент: из Ленинграда информация за рубеж утекает. Американцы у себя уже строят крекинг-заводы для получения сотого бензина, причем с катализатором никель-молибденовом, который только на Ленинградском НПЗ и используется. Но это не страшно — я про бензин имею в виду, а вот если утечет информация про новую лодку…