Старуха 5
Шрифт:
Еще Вере очень не понравилось и то, что Пьер Буланже — главный конструктор Ситроена и вице-президент компании — еще до захвата Франции немцами успел наладить производство своего маленького автомобильчика ТPV и — активно поощряемый Шпеером — сильно машинку упростил и нарастил ее производство. «Упрощение» свелось к замене алюминиевого двигателя на чугунный — но с чугуном проблем во Франции вообще не было, на части машин кузовные панели превратились из стальных в деревянные. Правда, последняя «модернизация» делалась лишь на новом заводе «Ситроена», куда направили рабочими привезенных во Францию поляков и где просто не было мощных прессов для штамповки деталей из стального листа — немцы просто
По ее оценкам, по сравнению «с прошлой жизнью» промышленный потенциал фашистов вырос процентов на двадцать, и это ее очень сильно беспокоило. Ну а то, что потенциал Советского Союза более чем удвоился, все же радовало. Радовало — но хотелось-то большего! Но для того, чтобы хотелки удовлетворить, требовались люди. То есть много чего еще требовалось, но без людей сделать было нельзя почти ничего…
Именно поэтому реформа армии и была затеяна: НТК запланировал привлечение в промышленность двух миллионов человек. Причем не просто «мужиков от сохи», а получивших хоть какое-то понятие о дисциплине мужчин, вдобавок и немного научившихся обращению с различным «железом». Хотя насчет дисциплины у Веры особых иллюзий не было…
Иллюзий не было и у Климента Ефремовича: бардак, творившийся в армии, он представлял себе очень хорошо. Особенно бардак, творящийся в войсках технических: например, на последних маневрах, проведенных в мае, в частях генерал-лейтенанта Жукова по тревоге смогли выйти из боксов меньше половины танков, и даже в танковой дивизии генерал-майора Хацкилевича, считавшегося лучшим «танковым военачальником» оказались боеготовы лишь немногим более семидесяти процентов танков. Тут, конечно, сыграла большую роль и острая нехватка запасных частей для ремонта вышедшей из строя техники — но техника-то из строя выходила чаще всего потому, что управляли ей люди исключительно безграмотные. Так что нарком обороны после некоторых раздумий вынужден был согласиться на предложенную товарищем Берией реформу. И тем более согласиться, что на тех маневрах, проведенных в монгольских степях, действительно два усиленных полка войск КГБ «разгромили» две дивизии наступающих на них войск РККА…
А теперь ему приходилось решать множество очень сложных задач, связанных с сокращением армии. Ведь просто так три миллиона человек «отпустить из армии» не получается, их хотя бы перевезти до дому нужно, а если даже где этот дом, заранее неизвестно, то задачка получается ну уж очень непростой…
Весной была проведена «тренировка»: сразу пять дивизий (причем самых плохих с точки зрения подготовки личного состава и дисциплины) были «сокращены» — и, хотя были исключены их состава армии всего лишь около семидесяти тысяч бойцов, проблем это сокращение выявило очень много. Даже при том, что половину демобилизованных отправили всего лишь в Приишимскую степь, где даже успели выстроить поселки для новых жителей. А теперь за год нужно было так же демобилизовать уже почти три миллиона человек…
Хорошо еще, что заботу о командирском составе взял на себя Лаврентий Павлович: по плану дивизии не расформировывались, а переводились в кадрированные, и уже в таком виде они переподчинялись войскам КГБ. Что, как понимал Климент Ефремович, тоже было делом очень не простым, ведь весь офицерский и сержантский состав тут же отправлялся на переподготовку в специальные части, при которых были организованы курсы повышения квалификации. Весь состав, включая генералов — однако при этом многие генералы очень скоро лишались своих должностей и званий, а начальником кавалерийской кадрированной дивизии КГБ был назначен (хотя и временно) Семен Буденный. То есть Семен сам попросился на эту должность, уж больно ему понравилось то, как обеспечивались техникой мотопехотные части КГБ и он очень хотел «познакомиться с возможностями мотопехотных частей изнутри».
Сам Климент Ефремович тоже был не против такого знакомства, однако времени на подобные игры у него катастрофически не хватало. То есть в будущем ему всенепременно с этим плотнее ознакомится придется, но пока его больше волновали вопросы о том, как выполнить задания по сокращению численности армии. Без потерь выполнить — и он, подготовив очередной список таких вопросов, отправился в Генштаб: все же большинство технических вопросов лучше прорабатывались у товарища Шапошникова, а вот ставить такие вопросы перед ним как раз наркому и полагалось…
Генерал-майор Хацкилевич пребывал в это время в настроении весьма печальном, бродя по территории двадцать шестого разъезда дороги от Волочаевки до Комсомольска. Туда, в этот поселок с удивительным названием «Двадцать шестой разъезд», его занесло после завершения осенних маневров в Монголии. А в Монголию его танковую дивизию перевезли как раз для проведения этих маневров в сентябре сорокового — и закончились маневры очень печально, по крайней мере для самого Михаила Георгиевича: ни одной задачи маневров его дивизия не выполнила, и ее отправили «на переформирование». Впрочем, не ее одну: вместе в дивизией Хацкилевича прямо из Монголии в этот поселок были отправлены все танковые полки, в маневрах поучаствовавшие, а судя по тому, что танки в поселок продолжали поступать чуть ли не каждый день, выводы руководство армии сделало… не самые хорошие.
Совсем плохие выводы сделало: все поступающие танки механики дивизии (кроме техники, из других частей в поселок ничего не направлялось) разбирали полностью, причем даже корпуса танков разрезали на части — и вся броня немедленно отправлялась на переплавку. Тут же, в поселке отправлялась, в четыре больших электрических печи. Затем металл на стоящем на заводе прокатном стане снова превращали в стальные листы и на местном, только что выстроенном «механическом заводе» из них варились уже новые корпуса для танков. Причем от старых отличающиеся незначительно.
Михаил Георгиевич поэтому поводу поинтересовался у инженеров завода «а какого хрена вы занимаетесь всем этим» и немедленно получил очень удививший его ответ:
— Старую броню несложно даже из винтовки крупнокалиберной пробить, а новую не каждый даже снаряд возьмет. Так что занимаемся мы вовсе не хренью, а стараемся вам, танкистам жизнь хоть немножко продлить в бою. Изо всех сил стараемся.
— А что, броня от переплавки электричеством прочнее становится? — конкретизировал свое удивление танкист.
— Броня становится прочнее от того, что при переплавке мы в нее кое-что полезное добавляем. Ну и от того, что толщина брони будет вдвое больше. Танк, конечно, потяжелее станет, но мы же не летать на нем собираемся. А чтобы по земле он медленнее ездить не стал, мы и моторчик помощнее поставим. Да вы через пару недель, когда первые машины мы закончим и вам их передадим, сами все увидите…
Но печалился танкист не из-за того, что ему пообещали новые машины предоставить, а потому, что уже почти половину танкистов дивизии у него забрали «на переподготовку» — и готовили из них не мехводов, а водителей грузовиков. И готовили их настолько всерьез, что генералу Хацкилевичу было понятно: обратно в танкисты их после обучения не переведут…