Старый дом

Климов Михаил Менделеевич

А если все-таки у них с Надей все получится и они смоются в Австралию, то Володина коллекция, пусть за полцены, достанется хорошему человеку. Хотя совершенно непонятно, где он возьмет вторую половину, но это уже Славы не касается…

И тут ясно, какой вариант выбрать…

– Проходит «через полгода»… – сказал он Упырю.

Тот вздохнул облегченно.

А затем произошло нечто неожиданное.

Старый коллекционер подошел к выходу, взял пакет, который бросил у дверей, когда вошел.

И открыв его, высыпал на Славин стол гору бабла.

Зная

привычку Упыря ездить только общественным транспортом, наш герой ясно представил себе картинку: едет такой монстр, а в потертом пакете из-под туалетной пластмассы – несколько десятков тысяч долларов и евро.

Сюр…

– Тут обговоренная половина… – сказал Упырь хрипло, вытряхнув деньги и заглянув в пакет, чтобы проверить, что высыпалось все до конца. – Считай, только скажи сначала – где мои книги?

– А книг твоих здесь нет… – растерянно сказал Прохоров, – они еще на квартире у Володи. Если тебе невтерпеж, сейчас за ними поедем…

– Считай… – скомандовал Упырь. – Я потерплю…

И хотя у Славы были совсем другие планы, он, тщательно пересчитав деньги, повез старого коллекционера за свежеприобретенной библиотекой.

И таким образом гора наличных в доме выросла…

А вечером приехал Александр…

62

У него все было по-другому…

Кейс с кэшем, тщательно упакованные пачки с банковскими резиночками, заранее заготовленная расписка «Я, Прохоров Вячеслав Степанович, паспорт серия, номер, проживающий по адресу…» и так далее…

Осталось только расписаться и пересчитать пачки…

То есть, конечно, наоборот…

Пачек, правда, оказалось больше, чем договаривались…

Прохоров недоуменно поднял глаза на приятеля.

Тот почти возмущенно пожал плечами:

– Дача…

Слава точно помнил, что Александр с ним проблему второго объекта недвижимости не обсуждал и цену не обговаривал. Наш герой вообще не имел ни малейшего понятия, сколько стоит такая дача…

А какая?

Он тут даже представления не имел, потому что не видел ни самого дома, ни участка, ни документов, которые сразу забрал Александр…

Прохоров мог не сомневаться (с риэлтором они были знакомы уже много лет и наш герой не раз убеждался в почти совершенной честности и сравнительно не хамских аппетитах приятеля), что выплачиваемая сегодня сумма за дачу не будет безумно отличаться от реальной рыночной…

Но все-таки…

– Ты не имел права… – сказал он.

– Ну да… – честно признался Александр. – Но выбора у меня не было… Человек смотался в эту деревню, все посмотрел, все документы проверил, а потом положил на стол эти деньги со словами «Вот кэш, гони документы…» Я тебя набрал, ты не отозвался, других вариантов у меня нет, а я знаю, что ты торопишься…

«И комиссионные неплохие рядом лежали…» – подумал Прохоров.

Это невинное мошенничество…

А это было, конечно, мошенничество – продать товар, не обговорив цену с владельцем…

И именно невинное, потому что Слава с девяностодевяти-процентной вероятностью согласился бы на предложенную цену, разве что попробовал бы поторговаться для приличия…

Так вот это невинное мошенничество сначала возмутило нашего героя, но потом он подумал:

«Ну что, в самом деле…

Я человека вижу, скорее всего, в последний раз…

Если бы оставался, надо было бы в уме галочку поставить, что он способен на такие проделки…

Хотя, если честно, я и так раньше знал…

Но это на остальном фоне такие мелочи…»

Александр стоял у окна, курил (без спросу) и ждал решения своей участи. В принципе, по-игроцки…

… а по установившейся традиции все кляузы, где участники не могли договориться сами, рассматривались «играющими», в среде которых такие казусы были наиболее часты и которые имели большой опыт в разрешении сложных деловых споров…

Так вот, по-игроцки, Слава сейчас мог повесить на риэлтора любую сумму в качестве штрафа. И никто и никогда бы не вступился за проштрафившегося, потому что вина его была голая и всем понятная…

Надо сказать, что рассуждаем мы сейчас (а Слава в тот момент) на чисто блатном уровне, который среди приятелей, да и в тех сферах, в которых вращались они, применялся только изредка и в последнее время все реже и реже. Но что делать, если в свое время советская власть загнала обычных и нормальных торговцев в криминальную зону, и то, что должны были решать арбитражные или обычные суды, переехало в ведение блатных законов?

А при общей криминализации и, можно сказать, «блатнизации» страны, такой переезд вообще выглядел бы, как норма. Однако, как ни странно, процесс этот шел не совсем однозначно, не в точности по схеме, которую можно было бы себе представить в этой ситуации.

Прохоров, например, не помнил, когда в последний раз конфликт решался на основе «законов», третейского суда, к которому можно было приравнять «игроцкие разборки». Сегодня все решалось на уровне – у кого серьезней власти за спиной. Не у кого больше прав, что, в общем-то, тоже беззаконие, а кто сильней, тот и прав. Этакий феодализм на марше…

Страна, вместо того, чтобы принять «блатные» законы, имевшие свою внутреннюю логику и даже справедливость, вслед за криминалом, пришедшим к власти, отринула любые…

Потому, невзирая на все их старинные отношения, Александр стоял в напряжении, ожидая решения Прохорова. Риэлтор тоже был не пальцем деланный, но он понимал, что записная книжка у Славы, скорей всего, толще, чем у него…

– Ладно… – сказал наш герой после длинной паузы, – живи, мелкая ты сволочь… Состоялось…

– Бабу тебе надо… – выдохнул Александр, понявший, что «мелкая сволочь» – это все наказание, которое ему уготовано за проделки, и его вдруг понесло. – Баба тебя быстро смягчит, негоже мужику в твоем возрасте одному бедовать… Давай я тебе Надьку приведу. Телка роскошная и больше всего она любит…