Старый дом
Шрифт:
Надев на древко керосинку, Кравцов сунул кочергу внутрь печи. Две огромные крысы, выпучив маленькие глазки, выскочили наружу.
Липа ойкнула и спряталась за Генриха.
– Если там были крысы, значит, была и жратва, – пробормотал Егор, вглядываясь в топку. – Вроде, черепушка в угол закатилась… Доставать?
– Вы уверены, что это необходимо? – Генрих приподнял брови. – Не лучше ли оставить полиции разбираться, чья эта черепушка?
– Тогда хоть ботинки выгребу.
– А вот это другое дело, – съёрничал доктор. – Ботинки же полиции ни к чему, а нам в самый
– Егор! – неожиданно скомандовала Липа, очнувшись от раздумий. – Выгребай наружу все, что там есть. Генрих, а вы найдите мешок или – нет! Снимайте пальто, живо! Завернем все в куль и снесем дяде. Мы сами установим личность трупа и докажем, что твой отец – не убийца.
– Эх, правильно сказали, барышня, – впечатлился Егор и закатал рукава рубахи.
– Ваш оптимизм – да Богу в уши, – пробормотал Генрих, с явной неохотой расставаясь с дорогой вещью. – Как бы вам самой под фанфары не загреметь, Алимпия Аркадьевна.
Глава 7
Сжав пожелтевший лист дрожащими от волнения пальцами, Карл Натанович в который раз перечитывал такие важные тогда и такие бесполезные сейчас строки:
– Я, Аркадий Маркович Брукович, завещаю… своей дочери Алимпии Аркадьевне Брукович… до ее совершеннолетия… Опекуном назначаю своего деверя Карла Натановича Мишкунова… – Крупная слеза выкатилась из-под очков, упала на выцветшую от времени бумагу – она неплохо сохранилась, но за давностью лет уже не представляла никакой ценности.
– Дядюшка, ну не терзайте себя, – сказала Липа и погладила доктора по сгорбленной спине. – Время вспять не воротить, зато мы теперь знаем, кто убил нотариуса – его помощник Ираклий Дробный.
– Череп с вмятиной от кочерги, лоскуты одежды, и, главное, ботинок, в котором он спрятал настоящее завещание – всё тому подтверждение, – добавил Генрих фон Кроненберг, вольготно развалившись в кресле. – Ради установления истины я даже своим кашемировым пальто пожертвовал.
– Ох, и не говорите, знаем мы ваши жертвы, – скривилась Алимпия и попыталась забрать у дяди завещание. – Я уберу его в папку кузнеца, там ему самое место.
– Нет! – воскликнул Карл Натанович, оттолкнув ее руку. – Оно не имеет к нему никакого отношения и будет лежать в моем архиве. – Аккуратно сложив бумагу, он убрал ее во внутренний карман сюртука: «Потом переложу куда решил». – Деточка, а мы с Генрихом сегодня такое важное дельце устроили! – сказал он, заблестев глазками. – В душеприемном доме учредили научный институт по изучению патологий головного мозга, да с фармакогнозивным отделением.
– Я уже облобызал дорогую Алимпию во все доступные места, – засмеялся Генрих. – И высказал особое почтение ее плюшевому другу Какушу, если не ошибаюсь?
– Верно, Какуша, – проговорила Липа, порозовев щеками. – Только теперь на его жилетке не хватает одной бриллиантовой пуговки, придется заменить обычной. Что ж, долг платежом красен: вы помогли нам с Егором, я – вам.
И словно в подтверждение ее слов с дивана раздался раскатистый молодецкий храп. Все дружно посмотрели на спящего Кравцова.
– Наш
– Тише вы! – зашипела на него Липа, присев на стул. – Пусть выспится. Его история закончилась. Кстати, почему вы назвали его гризли, и на чем все-таки основывались ваши ночные умозаключения?
– Очень интересная тема, – откликнулся Кроненберг, закинув ногу на ногу. – Охотно поясню: ваш покойный кузен Гектор упомянул гризли в своих, гм, воспоминаниях, наряду с куницей и косулей. Я сначала не придал большого значения воспаленному воображению баронета, но после вашего визита в больницу, повторно изучив свои записи, пришел к выводу, что его фантазии имеют под собой реальную основу. Затем, уточнив у вашего дядюшки некоторые детали касаемо того злополучного дня, когда погиб стряпчий Кнопп, я легко воссоздал череду последующих трагических событий, произошедших в вашем доме. Должен признаться, что идея проверить свои догадки в одиночку меня совсем не радовала, поэтому я решил поделиться ею с вами – произвести, так сказать, взаимовыгодный обмен информацией. Со своей стороны я условия выполнил, теперь ваш черед, дорогая Алимпия. Не томите же, дайте поглазеть на семейную реликвию Бруковичей! Существует ли желтый алмаз на самом деле или он всего лишь придумка алчных завистников?
– Но я вам ничего не обещала, – беспредельно удивилась Липа.
– Вы – нет… – Генрих деликатно кашлянул в кулак и выразительно глянул на Карла Натановича, суетливо рывшегося в ящике стола.
– О, дядя!
– Что такое? – Доктор неохотно оторвался от важнейшего дела и смущенно поправил очки. – Да, детка, это я сказал Генриху, что ты являешься хранительницей Звезды Брука.
– Но зачем?!
– Ну, гм…
– Вы что, любовники?! – ошалела от собственной догадки Липа.
– Окстись, ненормальная! – воскликнул доктор, перекрестившись.
– О таком счастии мы и помыслить не могём! – Генрих запрокинул прилизанную маслом голову и от души рассмеялся. – Просто ваш дядя – редкостный хвастун, что является побочным эффектом вдовьей наливочки.
Карл Натанович на выпад коллеги что-то невнятно пробормотал, стыдливо спрятав бегающие глазки за окулярами.
– Тем не менее, неужели вы склоны верить пьяной похвальбе? – спросила Липа у Кроненберга. – На вас это никак не похоже.
– Тем не менее, мне хотелось бы взглянуть на бриллиант, – гнул свою линию Генрих. – Вы можете удовлетворить мое любопытство, дорогая Алимпия?
– Что ж, попробую, – сдалась без боя Липа и, захлопав ресницами, зачастила: – Желтым алмазом в народе называют янтарь. У тетушки Людвиги были изумительные янтарные спицы, которыми она связала для Андрейки чудные вещицы… Я вам сейчас покажу! – Она подхватилась со стула и шмыгнула к двери.
– Не утруждайтесь! – остановил ее Кроненберг. – Меня мало интересуют описанные штанишки – мне их на работе, знаете ли, хватает. Было бы неплохо взглянуть на само орудие труда.