Стать бессмертным
Шрифт:
Илья показал на себе, как именно распространяется бегущая волновая деформация. Он лёг на пол, вытянул вперёд руки и совершил одно за другим несколько движений, в процессе которых по его телу от кончиков пальцев до ступнёй пробежала самая настоящая волна. Сам Илья в процессе упражнения продвинулся метра на полтора назад. Евгений Иванович с горечью отметил, насколько Илья невероятно гибок для своего возраста. Ни характерного хруста в суставах, ни кряхтения при исполнении эволюций слышно не было.
— Понял? — спросил Илья, и бодро вскочил на ноги.
«Даже не запыхался», — с завистью подумал Евгений Иванович.
— Теперь понял, — произнёс
Илья не ответил, только пробубнил что-то себе под нос, совершенно неразборчивое.
— Я не расслышал, для чего? — повторил вопрос Евгений Иванович.
Илья вдруг остановился и опустил, даже уронил, нет, бросил руки вниз. Затем повернулся к Евгению Ивановичу, и тот увидел, что с лицом его друга произошла странная метаморфоза — из оживлённого оно превратилось в беспомощно скисшее, или как ещё можно классифицировать лицо, выражающее крайнюю степень беспомощности.
— Не знаю, — почти пропел Илья. — Женя, милый, Христом богом клянусь, не знаю.
И он резко провёл ладонью по лбу и принялся тереть пальцами свой шрам.
— Я не знаю, зачем он нужен. Мне говорят, а я делаю. Я делаю, а мне говорят, что я сделал не так…
В глазах, вернее, в левом глазу Ильи блеснула слеза. Губы подрагивали. Илья схватил Евгения Ивановича за руку, потащил в самый дальний угол, за какую-то стойку с приборами, притянул к себе и стал говорить:
— Жень, ты понимаешь, когда я чего-то не знаю, или не понимаю, мне становится страшно, и я начинаю придумывать себе ответ. У меня ведь почти на все вопросы ответы найдутся — я не могу, физически не могу сам себе сказать: «не знаю» и забыть об этом. Не могу… А они, там наверху, не говорят ничего. Молчат, только спускают невнятные ТЗ и ТУ [12] … Скорость такая-то, глубина, такая-то, автономность столько-то суток, но зачем всё это нужно, я понятия не имею. Понимаешь…
12
ТЗ — техническое задание, ТУ — технические условия.
Илья говорил быстро, будто у него было мало времени, а рассказать чего важного нужно много. Из его сбивчивого монолога Евгений Иванович понял лишь то, что Илья действительно не знает, для чего предназначено его детище, и что байка про смену магнитных полюсов была лишь одной из версий, которую, для усмирения пытливого своего ума Илья сам себе и сочинил. Затем Евгений Иванович спросил, кто должен сидеть внутри, и Илья погрустнел ещё больше.
— Может, для тоннелей между правительственными бункерами? — тихо спросил Евгений Иванович.
— Нет! — ответил Илья резко и громко. Так, что техники и подполковник разом повернули головы в его сторону. Илья махнул им рукой, мол, продолжайте работать, а сам почти вплотную подошёл к Евгению Ивановичу и прошептал:
— Ни черта. Для обычных тоннелей всего этого городить не надо, можно проще… да и диаметр у него, прямо скажем, маловат.
— Господи, а зачем всё это тогда? — оторопело спросил Евгений Иванович.
— Не знаю, чёрт! — снова громко сказал Илья. — Мне всё сверху спустили…
Илья вытер, видимо, грозивший в любой момент потечь свой узкий и длинноватый нос и на тон тише продолжил:
— Тема военная, и я сначала подумал, что это всё для скрытного минирования, но к агрегату не предусмотрено никаких дополнительных модулей,
— А, может, ну его? — без задней мысли сказал Евгений Иванович.
— Не могу, Женя, не могу…
Илья отвернулся. Плечи его слегка затряслись, и Евгений Иванович догадался, что его друг плачет. Беззвучно, без всхлипов и вздохов, словно в немом кино. Он положил руку Илье на плечо и тоже тихо заплакал, только совсем о другом.
Немного погодя, когда и тот и другой успокоились, Илья повёл Евгения Ивановича, как он выразился: «В нумера». Под «нумерами» имелась в виду линейка небольших цехов, отделённых друг от друга перегородками. На двери каждого цеха висела овальная табличка с двухзначным номером, совсем как в гостиницах, из-за чего, видимо, они и получили своё название. Илья с Евгением Ивановичем по очереди посетили каждый. Внутри удивлённому взору Евгения Ивановича предстали разнообразные металлообрабатывающие станки — как он отметил про себя, в основном импортные — и нереальная, совсем не заводская, а какая-то лабораторная чистота.
— А станки-то зачем суда было волочь? — удивился Евгений Иванович.
— Здесь они изолированы от всех поверхностных вибраций — от железных дорог, машин, строек, других заводов. Из-за всего этого наверху точность обработки ниже, чем здесь, — ответил Илья.
«А, ведь, верно», — подумал Евгений Иванович.
После «нумеров» Илья показал Евгению Ивановичу сборочный цех, измерительную лабораторию и машинный зал. И опять — везде чистота, плюнуть некуда.
— Так, а теперь полезли в комнату досуга, — тихо сказал Илья, когда они покинули последнее помещение и зашли в небольшую комнату, похожую на заводскую раздевалку. Слово «досуга» Илья произнёс по-военному, с ударением на «о».
— А почему, полезем? — спросил Евгений Иванович.
— Увидишь. На, оденься, только за размер не ручаюсь. — И Илья протянул Евгению Ивановичу сначала чёрную робу, а затем каску с фонариком и огромные кирзачи, которые достал из ближайшего металлического шкафчика.
— А ты?
— У меня своё. — Илья выудил из того же ящика второй комплект спецодежды.
Роба оказалась размеров на пять больше Евгения Ивановича, а сапоги он спокойно поместился, не снимая ботинок. Илье же, как и следовало ожидать, всё подошло идеально.
Они вышли из раздевалки и через некоторое время из общего коридора свернули в один из технических тоннелей, на полу которого были положены рельсы узкоколейки. Пройдя по шпалам метров триста, Илья остановился и воровато огляделся по сторонам.
— Нам сюда, — он показал на овальную, высотой метра полтора дыру в стене, которую при слабом «дежурном» освещении было практически невозможно заметить, — как говорится, ниже голову.
Сказав это, Илья с проворством пацана, собирающегося что-то воровать в колхозном саду, шмыгнул в дыру. Евгений Иванович, мысленно перекрестившись и согнувшись в три погибели, последовал за ним. Щёлкнув выключателем фонаря, он увидел, что впереди лежит длинный узкий тоннель, конец которого заслоняет спина Ильи. Только сейчас Евгений Иванович заметил, что на спине у его друга написано краской: «Аверн».