Стать человеком
Шрифт:
— В этом нет ничего удивительного...
Появился официант. Он поставил на стол яичницу и две бутылки пива.
— Вечером я встретился с майором Рашо.
— Где? — встрепенулся Миклош. — Я его за весь вечер ни разу не видел...
Эндре рассказал о встрече с майором.
— Выходит, ваш Бегьеш все же негодяй, — задумчиво проговорил Миклош. — В таком случае он получит сполна.
— А что с ним будет, если выяснится, что он инициатор побоища? — поинтересовался Эндре, отпив несколько глотков пива.
— Не знаю, я плохо разбираюсь
— Тогда он не поступит в офицерское училище?
— Разумеется, нет.
— Товарищ подполковник, сделайте так, чтобы эту историю замяли, — попросил Эндре.
— А с какой стати я должен вмешиваться в расследование? — удивился Миклош.
— Бегьеша переведут в другую часть, но я-то в полку останусь.
— Уж не трусите ли вы?
— Бегьеша знают, уважают. А надо мной издеваться станут, и тогда мое положение будет еще более незавидным. Начнут дразнить шпиком, доносчиком. В конечном счете вся эта история касается нас двоих.
— Нет, это далеко не частное дело, — запротестовал Миклош. — А что над вами станут издеваться, этого не бойтесь. Никакой вы не шпик и не доносчик. Одна из наших общих задач заключается в том, чтобы молодежь шла в армию с желанием, любила ее, а такие типы, как Бегьеш, напротив, мешают нам.
— Возможно, — неохотно согласился Эндре. — Только мне кажется, что таким, как Бегьеш, сами офицеры покровительствуют.
— Быть этого не может. Уверен, что майора Рашо в этом никак не упрекнешь.
Эндре решил больше не спорить. «Чего зря стараться? — рассуждал он. — Ведь Лонтаи офицер и, вероятно, не сможет стать на мою точку зрения, точку зрения солдата...»
Погода в этот день не радовала: над крышами домов низко плыли свинцовые облака, моросил мелкий нудный дождь.
— Скверная погода, — поежился Эндре. — Не успеешь выйти на улицу, как уже промерзаешь до костей. В такое время лучше всего сидеть в эспрессо... А Жока здорова? — спросил он.
— Вроде бы здорова. — Лонтаи посмотрел на парня: — Что вы скажете, если я женюсь на вашей сестре?
— Я? Даже не знаю, а сама Жо что говорит?
— Она согласна.
— Вы уже обо всем условились?
— В основном.
— Когда же свадьба?
— Пока не знаю. Не от меня это зависит, я готов жениться хоть завтра.
— Отец знает об этом?
— Я с ним еще не говорил. Хотел сказать вчера, но он был не в том состоянии...
— До такой степени пьяным я его ни разу не видел. Ночью мы с ним основательно разругались и он меня выгнал. Мне, конечно, жаль его, но теперь я окончательно убедился, что он испортил себе жизнь. — Эндре вылил в бокал остатки пива и выпил. — Ночью я много думал о себе я о жизни, но ничего утешительного так и не придумал. Это я говорю вам как будущему шурину.
— А мне кажется, у вас нет особых причин горевать, — твердо заявил Миклош. — За отца можете не волноваться. Его авторитет настолько велик, что вчерашняя попойка ему не повредит. О его постоянном стремлении немного пофрондировать наверху давно знают. А для того чтобы совершить какую-нибудь серьезную глупость, он слишком труслив. За Жоку тоже беспокоиться нечего. Она успешно учится и работает, у нее есть цель в жизни и правильное представление о ней. И потом, я люблю ее и в обиду не дам. Вы сами здоровы, молоды, режиссер — профессия великолепная. Разве это не прекрасно? Жо вас боготворит, да и маленькая учительница, как я успел заметить на вечере, от вас без ума... И еще одно: ваш шурин — человек вполне порядочный...
Эндре горько улыбнулся:
— Послушаешь вас, так все действительно кажется простым. Но вы кое-чего не понимаете, а потому и не принимаете во внимание. Я счастлив, что у Жоки все хорошо. Верю, что вы любите ее, и я ее люблю. Но я не знаю, что мне делать с собой. Вы верите в будущее, и Жо верит, и учительница, и только я, к сожалению, ни во что не верю, причем довольно давно. Вам я завидую, а себя даже ненавидеть не могу — нет сил. Мне двадцать один год, а в душе у меня пусто, как в порожней бочке. Удивляюсь, как я не сбился с пути. Наверное, потому, что не встретил такой компании...
Миклош очень пожалел, что у него нет времени, чтобы поговорить с Эндре более обстоятельно, тем более что сейчас, как показалось подполковнику, они почувствовали близость друг к другу.
— Где вы будете обедать? — спросил офицер, посмотрев на часы. — К сожалению, мне уже нужно идти, но я хотел бы встретиться с вами еще раз.
— Утешать решили? Не утруждайте себя... Я заранее догадываюсь, что вы станете говорить, какие приводить доводы. Не беспокойтесь. Да и кому какое дело до Эндре Варьяша? Изредка я сам себя утешаю...
Расплатившись, они вышли из ресторана.
— Вы на машине? — спросил Эндре, взглянув на свинцовое небо.
— Куда вас подвести?
— В Ердегхат, до школы. Это недалеко.
Миклош жестом показал шоферу, чтобы тот подъехал.
— Садитесь и показывайте дорогу, — предложил он юноше, когда машина подкатила к подъезду.
В машине они не разговаривали — видимо, стеснялись водителя. Не доезжая до школы, Эндре попросил остановиться.
— Спасибо, — поблагодарил он Миклоша.
— До свидания. Не забудьте о своем обещании, — напомнил ему подполковник.
— Что вы имеете в виду? — удивленно спросил юноша.
— Что вы мне обязательно напишете, если столкнетесь с проблемой, которая покажется вам неразрешимой.
— Хорошо, не забуду. А Жоке передайте, что я целую ее.
Эндре долго смотрел вслед удаляющейся «Волге» и думал: «Хороший он, видимо, человек. Повезло Жоке, что она его встретила».
Подойдя к школе, он убедился, что старый официант говорил правду. В продолговатом дворе стояло несколько грузовиков. Мужчины и женщины сгружали с них мебель, обмениваясь между собой короткими фразами. Вокруг машин толпилось десятка три любопытных школьников. Одни молча недоумевали, что же все это значит, другие бегали и играли.