Стать магом. Чужая мечта

АлеХа

Небольшая комната с узкими окнами. Каменные стены и потолок без каких либо украшений. Грубая, но добротная мебель — шкаф, пара тумбочек и полки. Какие–то мешочки, пучки трав и веники, лежащие на полках, висящие на боковых стенках шкафа и разложенные на большинстве горизонтальных поверхностей, создавали атмосферу избы деревенской травницы. Тяжёлый травянистый запах, окружающий меня, только дополняли эту картину.

Средневековье какое–то.

Вот только размеры каменных блоков, из которых сложены стены и толщина этих самых каменных стен, видимых сквозь узкие и высокие окна, больше похожие на бойницы, ставила под сомнение возможности существования такого в обычное средневековье.

Диссонансом в окружающем выделялись массивные

механические настенные часы с маятником и кукушкой, странные артефакты, стоящие на некоторых полках и качественное аккуратно прошитое постельное бельё. Можно даже сказать — шикарное постельное бельё.

Странное средневековье какое–то.

В окнах–бойницах не было видно деревьев. Практически постоянно было тихо. Не щебетали птицы.

Другой мир. Мысли упорно возвращались к тому, что я осознал перед потерей сознания. Они бодрили и внушали трепет. Трепет предвкушения приключений и возможностей. Дома я был уродом. Место, которое я мог занять дома, моё будущее положение в обществе, напрямую зависело от моей силы, от моего источника. Ещё, само собой, от упорства, усидчивости, таланта в развитии, но, в первую очередь, именно от источника. Источник, очаг души, средоточие, как только его не называли — это было всё. Даже сынок какого- нибудь запредельно богатого родовитого папочки, имея мой дефект источника, мог рассчитывать только на службу под чьим–то началом. Никаких руководящих должностей, никаких личных дружин. Ничего. Ему даже тяжёлую технику никто не доверит, не говоря уже о доспехах Богатыря. Только пехота, только мясо. Это в столице. Если же провинция, то возможны варианты, за деньги папочки. Если папочка оплачивает формирование дружины, то может и продавить своего сынка в воеводы. В провинции найдутся те, кто пойдёт служить «под урода». За деньги. Это если «урод» — сынок богатого и родовитого папочки. А если «урод» — сирота — то верхняя планка его достижений — обслуга. Либо криминал.

Либо, я внутренне усмехнулся, вот так как у меня — другой мир. Который я жадно пытался изучить в те короткие минуты, когда приходил в сознание, даже сквозь бессилие и вату в голове.

Обычно вокруг стояла тишина. Лишь несколько раз я слышал неторопливое шуршание, как будто кто–то перебирает эти самые веники или пучки трав. И один раз видел живую душу.

Девушка перебирала травы, стоя к кровати, на которой я лежал, в пол оборота и не видела, что я на неё смотрю. Я же, открыв глаза, старался даже не дышать, чтобы не спугнуть эту богиню. Не старше меня, невысокая, хрупкая. Правильные черты лица, высокий лоб, небольшой, чуть курносый носик. Несколько золотых прядей волос выбивалось из–под чёрного платка. От девушки шло что–то, что заставляло меня замереть, а моё сердце биться всё быстрее и быстрее. И горечь в её замёрзших до синевы глазах и упрямых складках в уголках губ рождала у меня в душе бурю желаний. Защитить. Сберечь. Оградить от всех бед мироздания!

Когда она повернулась и увидела, что я на неё смотрю, её лицо озарилось улыбкой. Сказанные певучим ласковым голосом слова на смутно знакомом языке показались мне самой настоящей музыкой, лечащей даже не тело, а саму мою суть, так как мгновенно сознание прочистилось от больной одури и на внутри стало легко и радостно. Улыбаясь как последний идиот, я продолжал молча пялиться на свою богиню. Видя мою реакцию, девушка смутилась, лёгкий румянец тронул светлую, явно не знавшую солнечного загара кожу на лице и девушка, стрельнув в мою сторону возмущенно глазами, отвернулась, чуть громче повторив свою фразу.

Слов я снова не разобрал, силы меня оставили и на такой вот лёгкой и радостной ноте тьма бессознательности в очередной раз накрыла меня с головой.

В следующий раз я увидел её только через несколько дней. Постепенно в сознании я начал проводить всё больше и больше времени. Со мной никто не разговаривал, хотя заговорить я пытался. Кроме Рии — той самой девушки, которая показалась мне богиней, когда я увидел её первый раз, я видел ещё только двоих. Совсем мелких Гора и Арну. Так они представились. Гор'эНн и Арна'эНн. Я не совсем понял по поводу этого их эНн, то ли фамилия, то ли клановая принадлежность. Но, на Гора и Арну они откликались и даже не особо морщились. Лишь немного, в самом начале. Всё время ходили вдвоём, даже за руки держались при любом удобном случае. И не брат с сестрой вроде. Не похожи. Меняли мне повязки, поили какой–то горькой бурдой. При этом Рию они боялись до дрожи. Сразу я не обратил на это внимания, как телок смотря на свою богиню залитыми гормонами глазами. Выручила опять же медитация.

Просто валяться на кровати, было выше моих сил. Привычка развиваться всегда и везде, не тратя ни секунды времени впустую, въелась в меня настолько плотно, что даже здесь и сейчас я оценивал возможные варианты развития. Тем более, я уже знал — энергия в этом мире есть. Злая, страшная, агрессивная, но есть. А раз есть энергия, значит, просто обязаны быть те, кто её может использовать — Маги. А раз есть Маги, значит, я тоже должен им стать.

Но, я прекрасно помнил, как началась и чем закончилась моя прошлая попытка запустить технику малой медитации. Кроме того, моё тело тоже это прекрасно помнило, отзываясь уже на одну мысль о повторной попытке дрожью ужаса.

Но выбора не было. Дефект источника жёстким образом привязывал меня к использованию внешней энергии. Только внешней энергией я мог наполнить свой источник, который сейчас был практически пуст. Те крохи, которые сейчас ощущались, попади в источник снова такая же крупица злой энергии, как в прошлый раз, уже не смогут её нейтрализовать. А пройдёт ещё немного времени и даже эти крохи впитаются в грани астрального тела и источник будет совершенно пуст. Тогда у меня вообще не останется вариантов. Нужно было спешить. Оказаться совершенно беспомощным и беззащитным мне не улыбалось. Да и Богиню свою должен же я чем–то защищать.

Боец я не супер какой, но в детдоме только Толстый мог себе позволить задирать меня. Остальные, из его банды, умылись бы, попытавшись на меня наехать. Были, конечно, бойцы сильнее и Толстого и меня, в нашем детдоме, но все они стояли отдельно и не стремились вмешиваться в мелкий криминал. Их ждала отличная карьера «на воле» и они всё своё время и силы тратили на тренировки. Закаляли дух и ковали своё тело. Сначала физическое, потом астральное, потом снова физическое и так бесконечно.

Я же, набрав за ночь энергию, обычно день тратил на её освоение, пуская всё на усиление астрального тела. Если не случалось чего. Драки, например, или ещё каких разборок, после которых я мог загреметь в лазарет. Тогда львиная доля энергии уходила на драку, вырывая целый день из моего развития, но гарантированно добавляя несколько более спокойных — лазаретных — дней, когда я мог прорабатывать и периферийные каналы, а не только астральное тело.

Эти усиления сделали меня крепче, сильнее и быстрее обычного неодарённого. Хоть и не намного, но, для одногодок хватало. Те же, кто в развитие показывал большие успехи — не интересовался делами обычных «смертных». Ну, кроме Толстого. Толстый был тот ещё кретин.

Но для любой проработки и развития нужна энергия источника. Или внешняя энергия, пропущенная через источник. Поэтому я, как только более–менее пришёл в себя, с дрожью и парализующим страхом, снова обратился к технике малой Медитации.

Я мог регулировать объём захватываемой внешней энергии. В первый раз я захватил запредельно много просто потому, что техника была настроена на мой родной мир и энергию, в нём разлитую. Вязкую, плотную, липкую. Дома, чтобы захватить и отделить от единого моря энергии условную единицу, нужно пытаться захватить полторы, а то и две. Тут же, при попытке захватить две единицы в меня влилось целых три. Своей агрессивностью энергия этого мира может сравниться только со своей же податливостью, стремительностью и пронырливостью. И жгучестью!