Шрифт:
Роберт сидел, напротив полицейского опустив голову. Ему тяжело было видеть сочувствие в глазах этого случайного человека. «Если бы я только приехал раньше!» – думал Роберт. Эта мысль навязчиво крутилась в его голове, постоянно пробивалась сквозь бессвязный навязчивый шум. Он поднял глаза и посмотрел на полицейского. Ещё довольно молодой японец, со вкусом одетый, аккуратно выбритый и подстриженный, от всей его фигуры веяло надёжностью и может быть поэтому, Роберту казалось, фальшивым его показное сочувствие.
– Понимаете, нам не удалось найти её тело. Потом начался шторм. Конечно, есть вероятность, что тело выбросит на берег, но в любом случае найти её живой, теперь нет никакой надежды, –
Роберт опустил глаза и уставился на чистый, белый пол. На плитке, на которой стоял стул, в углу притаилась маленькая трещинка.
– Мне нужно задать Вам несколько вопросов? – также мягко продолжал полицейский.
Роберт опять посмотрел на него и вновь уставился в пол.
– Айдзава Мику – ваша жена?
– Да.
– Та самая, Айдзава Мику?
Роберт кивнул.
– Я был на её концерте в Токио! Мы с моей девушкой ходили! Простите! – полицейский смутился.
– Ничего. У вас хороший вкус, – отвечал Роберт, не глядя на него.
– Ещё раз простите! Это очень печально! – полицейский сделал значительную паузу. Роберт подумал, что он ожидает от него каких-то слов, но слова не приходили ему на ум. «Если бы я только приехал раньше!» – крутилось у него в голове.
– Ваша жена хорошо плавала? – спросил полицейский, после затянувшейся паузы.
– Моя жена занималась плаванием в средней и старшей школе. Она плавала на длинные дистанции и даже участвовала в соревнованиях на национальном уровне. Правда не поднималась выше десятого места.
– Попадала в десятку на национальных соревнованиях? – переспросил полицейский.
– Да.
– Это же очень круто!
Роберт снова кивнул.
– То есть она хорошо плавала?
– Гораздо лучше, чем я. Гораздо лучше, чем все кого я знаю. Когда мы ходили на пляж, я всегда волновался, что она заплывает так далеко.
– Она любила далеко заплывать?
– Мику Айдзава не придерживалась общепринятых правил. Именно поэтому она и была Мику Айдзавой! – резко сказал Роберт.
– Понятно, – полицейский помолчал, потом сказал, – то есть она могла заплыть за буйки, там у неё возникла судорога, и это могло стать причиной…
– Совершенно исключено! – резко оборвал его Роберт, – повторяю, она была очень опытным пловцом!
Роберта раздражал этот бессмысленный разговор, больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое.
– Хорошо! – полицейский покрутил в пальцах карандаш, – Ваша жена употребляла алкоголь?
Роберт невесело усмехнулся.
– Моя жена могла выпить немного красного вина перед обедом, – отвечал он с кривой улыбкой.
– Другими словами она не могла выпить пива и пойти плавать? – уточнил полицейский.
– Моя жена не пила пиво. Вообще. Ни водку, ни саке, – Роберт сидел, ссутулившись и глядя в пол.
– К тому же она была беременна, как только мы узнали об этом, она перестала пить даже вино, – добавил он, подняв голову и посмотрев полицейскому прямо в глаза.
Полицейский покраснел.
– Простите, – пробормотал он, – полагаю вопрос о том, какие были у вас отношения излишний.
– Я устал, – равнодушно сказал ему Роберт, – могу я идти?
– Да, конечно! – поспешно сказал полицейский.
– Только ещё один вопрос! Можно?
– Валяйте.
– Вы очень хорошо говорите по-японски! Ваша фамилия Айдзава? Вы не похожи на японца!
– Я не японец. Я взял фамилию жены! – устало сказал Роберт.
– Простите! От имени нашего острова приношу Вам свои извинения! Мне очень жаль, что это случилась в нашем городке! – полицейский встал и низко поклонился Роберту.
Роберт вышел из ярко освещённого полицейского участка на улицу. Наступила ночь, прямо перед ним была длинная, широкая улица, которая шла далеко в обе стороны вдоль всего пляжа, ярко освещённая, обсаженная с двух сторон деревьями похожими на пальмы. Свет фонарей выхватывал небольшую часть пляжа, за этим пятном начиналась тьма, в этой темноте шумел океан, с глухим рокотом накатывая волны на песок. Было тепло, ветер, бушевавший весь день стих, вокруг царило умиротворение, парочки прогуливались вдоль бетонного заграждения отделявшего набережную от пляжа, бегали дети весело смеясь. Роберт сел на скамейку и стал смотреть во тьму, в голове его шумело. Он был одет как обычный отдыхающий, в бермуды и футболку, на ногах шлёпанцы, даже выбритые виски и собранные в небольшой хвост волосы не привлекали к нему сейчас никакого особенного внимания. Роберт сглотнул. «Нет даже тела. Нет даже её тела, которое можно было похоронить!» – думал он. Хотя, скорее всего ему бы не стало легче, если бы они нашли её тело. Сейчас, по крайней мере, оставалась ещё какая-то надежда. Не отдавая себе отчёта в своих действиях, он спустился по лестнице с набережной на пустой тёмный пляж и пошёл к грозно шумевшей воде. Несколько прогуливаюшихся воззрились на него с удивлением, но похоже сразу же забыли о нём, едва он скрылся в темноте. Роберт вошёл в воду, его сразу окатило с ног до головы. Вода была довольно холодной, но он не чувствовал этого. Поверхность воды блестела, на концах волн пенились маленькие барашки.
– Мику! – закричал он хрипло. Его голос эхом разнёсся по всему пляжу. Он прислушался, волны всё также равнодушно катились, его снова окатило. Роберт вышел на пляж, и тут понял, что потерял сланцы. Он сел на песок, песчинки сразу же прилипли к шортам, ему стало зябко, но он всё также сидел и глядел на океан. Особо сильные волны докатывались почти до его ног. Послышались приближающиеся шаги. Это был уборщик, мужчина в годах.
– С вами всё в порядке? – спросил он участливо.
– Спасибо. Всё хорошо, – отвечал Роберт, стуча зубами.
Старик покосился на него и медленно пошёл дальше, нанизывая острой палкой мусор и отправляя его в пакет, висевший на поясе. Роберт поднялся и пошёл к свету, к людям. «Будем надеяться, что меня пустят в гостиницу! Чтобы сказала Мику, увидев меня в таком состоянии?» – подумал он, шлёпая босыми ногами облепленными холодным песком. Уже поднявшись по лестнице он обернулся и ему на секунду показалось, что из воды появился силуэт женщины.
– Мику! – прошептал Роберт. Он хотел броситься назад, но почти сразу же осознал, что это ему показалось, пляж был совершенно пустым. Тяжело ступая, он вышел на набережную и пошел, ища свой отель. Его знобило, зубы стучали, сердце, словно сдавил стальной обруч. Утром у него поднялась температура, начался жар и бред. Он проболел больше месяца и ещё неделю пролежал в больнице, хотя мог уже выписаться. Домой ему не хотелось. Но всё же этот момент настал. Он отпер дверь своим ключом, бросил сумку на пол в коридоре. Слова «я дома!» застряли у него в горле. Роберт снял кроссовки и прошёл в комнату. В их с Мику апартаментах была одна большая комната, совмещённая с кухней. Окна в пол по двум стенам открывали прекрасный вид на Осаку с высоты двадцать четвёртого этажа их многоквартирного дома. Узнав о беременности жены, Роберт выставил квартиру на продажу. Он хотел купить отдельный дом где-нибудь в пригороде, где будут хорошие соседи, будет тихо и безопасно. Ему казалось, что он всё хорошо распланировал, но теперь это потеряло смысл. Теперь эта квартира-студия, это всё что у него осталось, всё, что осталось у него на память о Мику. Ну и ещё фамилия Айдзава и незаконченный третий альбом. Альбом, на который оба они возлагали такие надежды. Альбом, который должен быть открыть им американский рынок, значительно расширить их аудиторию.