Статьи 1998-1999 г.
Шрифт:
Я не сторонник принципа «чем хуже, тем лучше». Когда тебя душат, любое послабление — благо, и его надо выторговывать. И мы аплодируем за это политикам от оппозиции. Но пока в голове совсем не помутилось, надо же думать о том, как совсем выскользнуть из петли. Тем более если ты сам сунул туда шею (очень уж любезно приглашали).
Так что же надо изменить в «курсе реформ», чтобы из петли выскользнули не шахтеры и не офицеры, а Россия как целостная сущность? Ведь офицеров можно даже в вермахт зачислить, в какую-нибудь зондер-команду — поежатся, но регулярное жалованье в твердых марках смягчит патриотическую ностальгию. А Кузбасс отдать Южно-Африканским компаниям. Тоже будут зарплату платить, и шахтеры касками стучать перестанут.
Понятие «курс реформ» как дымовая завеса
Как же отыскать в курсе реформ их убийственное начало — убийственное для всех нас вместе, как России?
Многие скажут: да есть ли такое начало? Ведь в России «системный кризис» — просто и понятно. Мол, системный — это значит все понемножку ухудшилось, а в сумме катастрофа. В среде демократов даже выработалась целая теория: никакого проекта перестройки и реформы не было, никто таких изменений не замысливал, все само собой прикатилось к нынешнему состоянию, «по объективным законам».
С этим никак нельзя согласиться. Был и проект, и выбор технологии разрушения, и специально натренированные кадры. Были точно найдены и те уязвимые точки нашей цивилизации, которые требовалось в первую очередь опорочить, а затем сломать. Следы всего этого остались, их не сотрешь и они поддаются исследованию строгими научными методами.
Полгода странных, но, видимо, необходимых для режима маневров с бутафорским правительством Кириенко были особым этапом политического словоблудия. Этот этап был хорош для обучения. Вот, Кириенко представил антикризисную программу — тут же Ельцин велел назвать эту программу «стабилизационной», поскольку никакого кризиса в России при нем быть не может. Кириенко тоже говорил о смене курса, о повороте к реальной экономике, но вся его «стабилизация» свелась к отказу от уплаты долгов, после чего он исчез где-то в Австралии.
Маленькие словесные хитрости политиков можно было бы посчитать вещью безобидной, если бы телевидение не превращало их в целый поток ложных изречений, который лишает нас способности здраво рассуждать. Не было в истории России времени, чтобы важные изменения в жизни страны готовились и проводились в такой тайне и прикрывались такой плотной газетно-телевизионной дымовой завесой. Разгоняют все правительство и начинают какие-то новые эксперименты с экономикой, но доклада об этом ни по радио, ни по телевидению не передают и в доступном виде не печатают. То на телеэкране маячила бодрая физиономия Лившица, который заменял объяснения ухмылкой, теперь выпускают Бунича с его галиматьей и туманными аллегориями.
Нам все уши прожужжали, что при советском строе не было гласности, а вот теперь мы превратились в «открытое общество» — у каждого министра завелся пресс-секретарь, все без утайки. Но вспомним первую крупную советскую хозяйственную программу после гражданской войны — НЭП. Сначала два больших доклада ученых, предлагавших разные подходы (Л.Н.Литошенко — фермерство, в продолжение реформ Столыпина, А.В.Чаянов — оживление трудового крестьянского двора). Потом — доклад Ленина с рядом его статей в печати. Наконец, ясный и всем понятный краткий закон, который сразу стал действовать.
Так же всем понятна была программа индустриализации — пятилетние планы излагались так, что смысл их был ясен каждому. Даже когда наломали дров в коллективизацию, то выправляли дело понятными, сразу вводимыми в жизнь решениями. Запретили обобществлять домашний скот и постановили выдать крестьянам ссуды для нового обзаведения коровами. И газеты с этим постановлением ходили по рукам, и на двери сельсоветов расклеили. Мы много говорили о катастрофе коллективизации, о том, как скот порезали. Так надо же и посмотреть, как быстро тогда положение выправилось, сегодня это кажется почти чудом.
Давайте сравним. В 1930 г., когда крестьянам навязали вместо артели негодную для русской деревни форму кооператива-киббуца, крестьяне стали резать скот, и в 1933 г. крупного рогатого скота в РСФСР осталось 21,4 млн. голов (в 1930 было 30,4 млн.). Потеряли треть скота. Правительство изменило колхозную политику, изменили устав артели — и к 1936 г. поголовье восстановилось — 30 млн. голов. За два с половиной года! После войны село окрепло, и в 1987, накануне реформы, в РСФСР было 60,5 млн. голов крупного рогатого скота. И с тех пор вот уже 11 лет поголовье сокращается и уже упало наполовину (на 1 января этого года было 31,7 млн.). Что же правительство? Каковы его шаги? Оно готовит «пакеты законов». Но никто на селе этих законов не знает и не понимает. Разве трудно было Кириенко (Гайдару, Черномырдину, Примакову — личности не так уж важны) сесть перед телекамерой и понятным языком за час-полтора объяснить людям, в чем суть программы правительства? Сделать это было нетрудно, да только не нужно это правительству, ни с какой точки зрения. Потому что их задача — скрыть от людей истинный курс реформ. Вся их политика — обман.
Обман настолько пропитал все мысли и дела нынешних правителей России, что даже привычные и вроде бы мудрые слова выходят из их уст ложью. Вот, Кириенко свел суть его «антикризисной программы» к афоризму: надо жить по средствам. Значит, мол, надо убавить расходы на науку, образование, медицину и т.д. К кому он обращается с этими словами — к Гусинскому? Нет, Гусинский не ходит в районную поликлинику, а внуки его учатся в частном колледже или за границей. Кириенко обращается к трудящимся: зажрались вы, господа, живете не по средствам, государство больше не может обеспечивать вам врача, учителя, дешевое электричество.
Тут ложь простая, на поверхности. Ведь у нас отобрали наши средства к жизни — а теперь требуют, чтобы мы прожили на жалкие остатки. И представляют издевательство грабителя за мудрость, а мы должны кивать и соглашаться. Чудес не бывает, и если Березовский получил от Чубайса доходный Омский нефтеперерабатывающий завод за одну сотую его стоимости, то 99 сотых взялись не из воздуха — их вынули из наших карманов. Вернее, из государственного финансирования врача и учителя, которые обеспечивали достойную жизнь меня и моих детей. Это азбука. В ней — одна из сторон реформы, один из маяков ее курса. И никто его менять не собирается. Уводят нас политики и от главного итога.
Возьмем то, что на виду — хозяйство. Сегодня многие уже задумываются: что это случилось с Россией, что наша огромная страна вдруг разом обнищала? Налоги дерут страшные, а бюджет — с гулькин нос. Солдат даже не кормят. О науке, образовании и других признаках развитого государства и думать забыли. Каждый уже про себя смирился: живешь — пока здоров. Серьезно заболел — ложись и помирай. Ведь не будешь из-за операции продавать квартиру, навечно оставлять детей под забором. Тех, у кого денег хватает, мы почти и не знаем — только читаем о них в газетах и видим по телевизору. Они живут в ином мире и нас не касаются.