Статьи из газеты «Труд»
Шрифт:
Представили? Ужаснулись? Давайте срочно озаботимся поисками выхода для мужчин. При каких условиях нас с вами не могут подвести под сокращение? Ни при каких обстоятельствах нельзя увольнять «других лиц, воспитывающих детей до 14 лет без матери» (статья 261 Трудового кодекса).
Желающие сохранить работу пусть срочно выгоняют жен и отбирают детей; если детей нет — выгоняем жену и усыновляем кого-нибудь до 14. Если прожили с женой 20 лет и вырастили соответственно взрослых детей — опять-таки выгоняем жену с детьми и усыновляем трехлетнего.
Преимущественным правом на сохранение работы пользуются также (статья 179 того же кодекса): первоклассные работники
Не рекомендуется увольнять одиноких родителей граждан, проходящих военную службу, так что тем, чьи дети отправились служить, тоже лучше бы развестись. Кстати, и сам военнослужащий, призванный с завода, по возвращении должен быть трудоустроен — и если у женщин есть шанс спастись залетом, у мужчин до 28 лет сохраняется надежда на призыв. Наконец, во вторую или третью очередь увольняются работники, имеющие изобретения (ещё есть время что-нибудь изобрести, товарищи автопромовцы!), а также страдающие лучевой болезнью, если они были облучены на службе Отечеству. Всегда думал, что лучевая болезнь — проклятие, но при перспективе массовых увольнений сгодится и она. Так что если собираетесь спасаться армией — проситесь туда, где можно облучиться, лишь бы не до смерти.
Итак, в скором времени Россия решит две свои главные проблемы: все женщины от 18 до 55 родят, все мужчины от 18 до 60 отслужат срочную (некоторые повторно), а трудовые коллективы будут состоять из декретниц и облученных отцов-одиночек со множеством инвалидов на руках. Эти железные люди и проведут медведевскую модернизацию. Против них Китай не устоит.
№ 222, 26 ноября 2009 года
35.000 лишних
В третьем квартале истекающего года труднее всего пришлось учителям. Они составили примерно десятую часть от всех уволенных, но эта статистика ФНПР, кажется, слишком оптимистична. Общее количество безработных учителей — прежде всего сельских — составляет сегодня 35.000 человек.
При этом в крупных городах учительская профессия остается одной из самых дефицитных: просто педагоги больше не нужны там, где закрываются школы. Это у нас в рамках антикризисной программы постепенно оставляют от страны, как давно уже собирались, десяток мегаполисов и дикое поле между ними. И мне, честно говоря, трудно ругать правительство: им это кажется единственным выходом. Прикрыть нерентабельные города и деревни. Сосредоточить население там, где есть работа. А на остальной территории, в буквальном смысле, — трава не расти.
Есть два способа спасения страны: прагматический и идеалистический. К сожалению или к счастью, в государственном масштабе срабатывает лозунг французских студентов «Будьте реалистами, требуйте невозможного!». Можно выжить, сократив население, оттеснив от кормушки больных, слабых и невыгодных, но зачем остальным будет жизнь, купленная такой ценой?
Во Франции один раз уже решили спасти население ценой компромисса с Гитлером — и сделались символом национального позора. Враг, который противостоит России сегодня, в каком-то смысле страшнее Гитлера. Это распад, полная беспомощность, отсутствие прибыльных производств и осмысленных занятий.
Грубо говоря, задача наша — как можно более мягко перейти из разряда сверхдержав в крупные развивающиеся страны. Штука в том, что прагматическое здесь оборачивается почти
Что делать? Не сохранять же искусственно все эти пресловутые моногорода, не поддерживать же любой ценой все эти обреченные производства? А с другой стороны, что ещё делать — оставить одно сырье? Неужели кто-то всерьез думает, что Россию можно спасти, закрыв в ней все, что не окупается? Тогда надо начать с закрытия самой России, потому что прямая прибыль здесь традиционно почиталась последним из критериев успеха, а первым — амбициозность, отвага и прочие непрагматические выгоды.
Может, я предлагаю безумный умозрительный вариант, но, сдается мне, что, если бы вся страна бросилась спасать моногорода и обреченные деревни, это дало бы ей больше шансов преодолеть кризис, чем закрытие всех этих стопроцентно провальных проектов и территорий. Не беспокойтесь за Стабфонд — этого предложения все равно никто не услышит. Россия уже выбрала свой путь — путь избавления от всего, что не сулит быстрой выгоды. Закономерным этапом такого пути было бы закрытие всех школ — а зачем они, в самом деле? Научатся расписываться в зарплатной ведомости, в графах «с приказом ознакомлен» и «против утилизации меня на мыло не возражаю» — и вперед.
№ 227, 3 декабря 2009 года
Дотянувшийся до себя
Тихонов вырастил из себя аристократа, человека уникального ума и чистейшей души.
Внешняя биография Вячеслава Тихонова была довольно ровной — даже развод с первой женой, Нонной Мордюковой, прошел мирно. Только ранняя гибель старшего сына-актера, не дожившего и до тридцати, была незаживающей раной — Тихонов во всем винил себя. В остальном — идеальная актерская судьба, постепенное, но триумфальное восхождение, счастливая зрелость, патриаршеская старость.
Иное дело — биография внутренняя, которая была, пожалуй, одной из самых причудливых в советской истории. Редчайший случай человека, сумевшего подогнать себя под свои природные данные. Изначально Тихонов был гораздо больше похож на Матвея Морозова («Дело было в Пенькове») или матроса Райского из «Жажды», чем на интеллектуала Штирлица или аристократа Болконского.
Бывает иногда так, что в нестоличном городе, в самой простой семье родится ребенок исключительной красоты, врожденного благородства манер и прочих редких внешних достоинств. Как правило, среда быстро огрубляет это редчайшее существо, превращая его в одного из многих. С Тихоновым случилось ровно наоборот: он сумел подогнать себя под собственные данные.
От природы он был человек, что называется, простой — искренне болел за «Спартак», обожал зимнюю рыбалку, а ум его был скорее интуитивный, «от живота». К сорока годам, однако, это был один из лучших знатоков Толстого («Войну и мир» знал почти наизусть, ибо к роли князя Андрея готовился сверхответственно), читатель бесконечных книг по истории (Мельникова в «Доживем до понедельника» играл со страстью, вживаясь в судьбу учителя, а не просто примеряя его строгие очки), образец бескорыстия и корпоративной чести (все, кто его знал, вспоминают, как охотно, не дожидаясь просьб, он помогал коллегам).