Статьи раввина на темы иудаизма
Шрифт:
Окружающие воспринимали первых христиан как иудейскую секту. И действительно, на протяжении первых ста двадцати лет своего существования христианская религия постепенно отпочковывалась от иудаизма, и ее носителей все еще можно было, с некоторыми оговорками, называть евреями. Ранние христиане придерживались еврейских законов, и, хотя они верили, что Иешу был мессией, и ожидали его воскресения, этого было недостаточно, чтобы порвать с еврейством. Учение Иешу отличалось непоследовательностью, однако он не утверждал, что можно быть евреем, не соблюдая заповедей. Ранние христиане не делали ничего, что можно было бы счесть грубым нарушением закона. Можно сказать, что если бы Иешу воскрес, он скорее отправился бы в синагогу, чем в церковь, которую принял бы за языческий храм.
Христианство не получило широкого распространения в еврейской среде, однако оказалось весьма привлекательным для неофитов. Число новообращенных язычников росло, и среди христиан разгорелась полемика: обязаны ли неофиты исполнять заповеди, возложенные на евреев законом Моисея? Мнения разделились. Община иерусалимских христиан, сложившаяся вокруг одного из братьев Иешу, придерживалась той точки зрения, что христианин должен быть в первую очередь евреем, и потому соблюдение заповедей для него обязательно. Однако другие общины склонялись к мнению, что заповеди возложены законом лишь на христиан-евреев, тогда как христиане-неевреи от них свободны.
Иудаизм боролся с новым учением. Мудрецы дополнили главную молитву еврейской литургии — "Восемнадцать благословений" — проклятием, осуждающим "вероотступников и доносителей", которых надлежало исторгнуть из еврейской среды. И тогда на исторической арене появился человек, которого многие исследователи считают подлинным отцом христианства — апостол Павел. Именно ему и его последователям обязана своим происхождением христианская теология. В основу этой теологии легла проекция иудаизма на языческое сознание. Иными словами, тот способ, каким язычники прочитывали и понимали еврейские священные тексты, привел к появлению собственно-христианского вероучения и к его обособлению от иудаизма.
Еврей мог сказать, что он "сын Божий" на основании Торы. Например, в книге Шмот написано "Сын-первенец мой Израиль", а в книге пророка Гошеа. "Наречетесь сынами Бога живого". Эти слова истолковывают как выражение отеческой любви Всевышнего к сынам Израиля и их сыновней близости к Нему. Ни одному еврею никогда не приходило в голову понимать их в буквальном, "генеалогическом" или "генетическом" смысле. Но когда эти слова достигали ушей язычника, немедленно вставал вопрос: кто был отец известно, а кем была мать? При каких обстоятельствах она забеременела? Человека, воспитанного на греческой культуре, не удивишь любовными связями между простыми смертными и обитателями Олимпа. Он как должное принимал и то, что от романтических приключений божеств рождались дети, наделенные удивительными талантами. Сам вседержитель Зевс не раз являлся смертным женщинам — то обернувшись золотым дождем, то в облике прекрасного лебедя или могучего быка. От подобных связей рождались и герои, и чудовища, наподобие Минотавра. Сохранившиеся рисунки свидетельствуют, что греков весьма интересовали подробности подобных "смешанных браков".
Так появилось на свет "святое семейство" — отец, мать и младенец. Аналогичным путем возникла и христианская троица. Языческое сознание, усваивая еврейские тесты, перетолковывало их на свой лад. В случае проекции геометрических тел под другим углом, сохраняется корреляция между источником и отображением, однако форма источника искажается до неузнаваемости. Так произошло и с христианством. Питательной средой, на которой взошла новая религия, послужили многочисленные группы "богобоязненных", о которых говорилось выше. Восприятие еврейских источников накладывалось у них на греческую культуру. На фоне кризиса, переживаемого языческим сознанием, идеям монотеизма, обернутым в привычную мифологическую оболочку, был обеспечен успех.
Иллюстрацией подобного успеха служит рассказ Иосифа Флавия о жене императора Нерона. Кесарь, как известно, не отличался праведностью. Подруга его также не блистала супружеской верностью. Тем не менее, летописец величает августейшую любительницу приключений "Поппея Альбина". "праведница". Иосиф Флавий был лично знаком с императрицей, которая испытывала симпатию к иудаизму. Этот интерес и был ей поставлен летописцем в заслугу. Христианство убрало с пути неевреев, желавших приобщиться к вере Моисея, такое важное "препятствие", как необходимость соблюдать заповеди, в том числе заповедь обрезания.
С апостола Павла началось развитие христианской теологии. Синкретическая в своей основе, эта теология питалась как из еврейских источников, так и из мифологических представлений, сохранившихся в сознании народов восточного средиземноморья. Культурная атмосфера крупнейших эллинистических городов той эпохи — Александрии, Антиохии, Ашкелона — весьма содействовала распространению нового вероучения.
Догматы христианства с самого начала служили предметом ожесточенных споров, которые подчас сопровождались кровопролитными столкновениями. Особенно жаркие споры велись о природе "единосущной троицы". Возникло несколько христианских церквей. "Священным языком" несторианской церкви, чье влияние распространялось на весь восток, стал арамейский. Пережив междоусобицы и гонения, эта церковь и поныне сохранила немногочисленных сторонников. несториане не едят свинину и не звонят в колокола. Пожалуй, они сохранили христианство в его наиболее первозданном виде. Пока на востоке утверждалась несторианская церковь, на западе, в Европе, ключевые позиции заняло арианство. Ариане отрицали единосущие троицы, тем самым приближаясь к политеизму. Коптская, эфиопская и армянская церкви образовали монофизитскую ветвь христианства, существующую и поныне. Но наиболее известен в истории христианства раскол католической и греко-православной церквей. Причины его трудно понять человеку, воспитанному в еврейской традиции. Различные версии "тринадцати основ веры" Рамбама отличаются друг от друга гораздо больше, чем католический и православный символы веры. Однако в иудаизме на подобные расхождения попросту никто не обращает внимания — не говоря уже о том, чтобы вести из-за них войну.
Не раз предпринимались попытки прийти к объединению церквей, однако в результате этих попыток раскол лишь углублялся и появлялись новые церкви. Тут можно вспомнить униатов, маронитов, греко-католиков, коптов, коптов-католиков. Причины раскола не всегда крылись в богословских расхождениях. Например, англиканскую церковь создал король Генрих Восьмой, пожелавший развестись со своей супругой. По этой причине он порвал с католицизмом. Король потребовал от евреев, чтобы они обосновали монаршее право на развод с помощью своего вероучения; и действительно, существует такая книга, написанная одним итальянским раввином. В 16 в. возник протестантизм, на первый взгляд, оппозиционный папству и католицизму. Однако не все протестанты — лютеране. Некоторые из них верят в то же, во что и католики. Внутри протестантизма также существуют различные течения. например, баптисты и унитарии. Последние отрицают идею троичности Бога. Среди унитариев особенно интересны адвентисты седьмого дня, напоминающие русских субботников. Мой канадский знакомый как-то нанял слугу-японца, рассчитывая, что тот будет исполнять обязанности шабес-гоя. Однако в первую же субботу выяснилось, что слуга соблюдает святость седьмого дня не менее тщательно, чем хозяин. Японец оказался адвентистом.
Совершив краткий экскурс в историю возникновения христианства, попробуем теперь разобраться в различиях между ним и иудаизмом. Эта тема особенно важна здесь, в России. Ибо теперь уже ясно, что многолетняя атеистическая пропаганда не добилась ни малейшего успеха в искоренении религиозных верований. В чем она действительно преуспела — так это в насаждении религиозного невежества. И больше других от этого пострадал иудаизм и евреи.
Еврейское вероучение различает ряд ступеней приближения к святости. Есть люди, которых мы называем цадиками и хасидами — это праведники. Есть другие. грешники, преступники и злодеи. Однако все они евреи. Но существует преступление, которому нет равных — совершивших его называют "мешумадим", "уничтоженные". Это те, кто изменил вере отцов. Гораздо лучше быть законченным негодяем, последним подлецом, чем креститься. Я говорю сейчас не о психологии вероотступника, а о его социальном статусе в еврейской среде. Вероотступник стоит на самой нижней ступеньке, он предатель. Не просто дезертир, а настоящий перебежчик, переметнувшийся в лагерь злейших врагов своего народа.
Мне неизвестно, что ныне думают в России об армии генерала Власова. Но сражаться в рядах власовцев означало служить Гитлеру. Еврей, принимающий крещение, совершает еще более страшное преступление, ибо его измена усугубляется полутора тысячелетиями гонений. Полторы тысячи лет христиане унижали и преследовали еврейский народ! Приведу только один пример: в тринадцатом и четырнадцатом столетиях на юге Франции, в городах Монпелье, Каркассон, и других, существовал обычай: накануне христианской Пасхи главу еврейской общины приводили на городскую площадь, и епископ публично давал ему пощечину. Факты такого рода выходят за рамки теологических различий. Пощечина, данная христианской церковью еврейскому народу, до сих пор горит на его щеке. Христианские богословы обсуждают теологический вопрос: пришла или не пришла пора простить евреям распятие Христа. Ведь в основе христианской религии, по крайней мере в теории, лежит милосердие. Но для нас, евреев, примирение с христианством — не схоластический богословский вопрос. Это обнаженная рана, это человеческая боль. Мы хотим знать, чем христиане готовы загладить свою вину перед нами. Ведь если от теории обратиться к фактам, это нам, а не им есть за что прощать. И не так уж легко нам сделать это после долгих веков издевательств, наветов и гонений.