Статьи, выступления, письма
Шрифт:
Проще всего, как уже отмечалось выше, объяснить все это реалиями политической жизни на самой Кубе 1960-1966 гг. Но, думается, проблема—шире и глубже. Она—в основе своей—достаточно традиционна для мысли (и действия) левых2, но до сих пор не решена. В отношении Че лично3 она была поставлена (в левой литературе Запада: К. Кароль и др.) еще несколько десятилетий назад, но сколько-нибудь полного и непротиворечивого ответа на этот вопрос, по-моему, предложено не было. Читатель может попытаться найти его сам.
Сущностный анализ этой проблематики, располагающейся вокруг оси «революция —социализм—рынок—коммунизм» в рамки этого
На мой взгляд, она впервые была поставлена — применительно к революции 1917г.— еще Р.Люксембург.
Т. е. с учетом его антидогматизма и «антикопирования»; решающего значения, придававшемся им проблеме личности и её отчуждения...
381
Из этой предваряющей «информации к размышлению» (о незнакомых пока текстах) можно пока сделать два, сугубо «разнокалиберных» вывода:
1. Главными «ипостасями» Гевары—теоретика, «ядрами» его специфического идейно-теоретического комплекса («геваризма»), его марксизма предстают, с одной стороны, оптимизм разума, воли (и прогноза); уверенность в необходимости и возможности деблокирующего и «спрямляющего» воздействия субъективного фактора истории на её объективное развитие (в национальном, региональном и глобальном масштабах). С другой—установки революционного гуманизма, проповедь «нового человека», признание разотчуж-дения личности главной, конечной целью революционно-освободительной борьбы и коммунистического строительства. Между этими двумя определяющими компонентами «геваризма» не существовало (тогда) противоречия; «не было проблемы».
2. Напротив, такое противоречие (и стало быть — проблема) возникло между концепцией (Гевары), взятой в целом—и «белым пятном», образовавшимся в её рамках вокруг вопроса о политическом устройстве общества (особенно—послереволюционного), проблемы политической демократии. Проблемы «частичной», но (как показал и последующий ход событий) исключительно важной. С этим «зиянием» в теории оказались связанными и изъяны в постановке и решении Геварой проблем современного ему советского общества1 —с одной стороны, проблемы союзников (в особенности—в оборонительных фазах борьбы), с другой.
Вместе с тем представляется, что изъян (уход от проблемы), о котором идёт речь, не присущ «геваризму» органически. В принципе включение «демократического комплекса» в концепцию Че—возможно; он совместим с обоими её «ядрами» — и «активистским», и гуманистическим2. Более того, включение проблематики демокра-
А также его истории, включая проблему сталинизма, и его перспектив (подкрепляя прогноз Гевары основанный на иных векторах развития советского общества).
В то время, как решения, основанные на выжидании, «этапизме», абсолютизации роли «объективного фактора», с геваризмом, действительно, несовместимы.
391предисловие
тической борьбы и развития посткапиталистической демократии в эту концепцию усилило бы её цельность и действенность. Но это уже—мудрость задним числом...
Предисловие явно затянулось — и несколько раз уже выходило за положенные ему пределы, сбиваясь на изложение. Чтобы этот изъян не сыграл роль обиженного билетера из известного анекдота («Убийца—дворецкий»), хочу на момент вернуться из «мира проблем» к «миру личности»
И такдо самого конца, когда, встречая пули палача, Че последним в жизни сознательным движением прикусил себе руку—чтобы не вырвался непроизвольный крик боли...
...Но до этого—еще почти девять лет. Перевернув страницу, читатель окажется в январе 1959 г., на Кубе, восторженно празднующей только что одержанную победу над диктатурой—после двух лет вооружённой борьбы. Выступает мало кому пока известный за пределами Кубы (и ЦРУ США) 30-летний команданте Повстанческой армии. Аргентинец, ещё не имеющий кубинского гражданства. Астматик с трёх лет. Марксист. Победитель в решающем сражении войны...
1
«Letre humain plus complet de notre epoque».
Народ и власть
Статьи и выступления 1959-1962 годов
с. 43
27 января 1959 года
Этот вечер с неизбежностью" пробуждает в нас «мартианские воспоминания», как удачно сказал оратор, представивший меня вам. И думаю, что, говоря о социальной программе Повстанческой армии, мы прямо касаемся вопроса о той мечте, которую осуществил бы сам Марта.
Поскольку у нас вечер воспоминаний, прежде чем погрузиться в эту тему, в её историческое значение, сделаем краткий обзор того, чем было вчера и чем является сегодня наше Движение.
Я не могу начинать свои воспоминания с момента, когда 26 июля 1953 года были атакованы казармы Монкада. Я хочу коснуться лишь тех событий—имевших своим результатом победу Революции первого января этого года,—участником которых являлся сам.
Начнём поэтому историю с того момента, когда она началась для меня в Мехико.
Для всех нас очень важно выяснить современные убеждения тех людей, которые составляют нашу Повстанческую армию, т.е. убеждения той группы, которая высадилась с «Гранмы»; эволюцию убеждений, родившихся в недрах «Движения 26 Июля», их последующие изменения на различных этапах Революции, чтобы прийти к конечным урокам этой последней главы, закрывшей повстанческую эпопею.
Я уже говорил вам, что завязал знакомство с первыми членами «Движения 26 Июля» в Мехико. Социальная программа у членов «26 Июля» до этапа «Гранмы», до первого раскола в Движении, когда в нём ещё находилась вся группа повстанцев, переживших штурм казармы Монкада, была совсем иной, чем впоследствии. Помню, как во время внутренней дискуссии в одном из домов Мехико я подчеркивал необходимость дать народу Кубы революционную программу и как один из участников штурма Монкады—который, к счас-
1) Речь произнесена накануне (28 января) дня рождения Хосе Марти —вдохновителя и руководителя освободительной (антиколониальной) борьбы народа Кубы в конце XIX века.