Статьи, выступления, заметки, воспоминания
Шрифт:
В лучших литературных и народных притчах и сказках была своя тенденция - борьба за справедливость, сочувствие обездоленным, - но эта тенденция никогда не переходила в назойливую назидательность.
Зато многочисленные сказочницы - поставщицы предприимчивых издательств и большинства детских журналов - пропитывали свои сказки от первого до последнего слова густым сиропом морали. Каждое действующее лицо в сказке было у них глашатаем добродетели.
В начале века у нас перевели премированную на одном из конкурсов немецкую сказку Эллы Фон Краузе "Королева - жалость". Она не была лишена известных литературных
Это водяной-то и русалки!
Сейчас на Западе авторы детских сказок все больше и больше отказываются от такой примитивной добродетели и постепенно заражаются скептицизмом литературных снобов.
Мне попалась как-то современная английская сказка о "Принцессе, на которой никто не хотел жениться". В этой сказке все навыворот. Принцессу зовут "Prettyflower" - "Прелестный цветок", - а она так безобразна, что люди при встрече поворачиваются к ней спиной и берут в рот кусочек сахару. Страшный дракон в сказке питается... туалетным мылом.
С лордов, кронпринцев и "полукронпринцев" {Слова "кронпринц" и "полукронпринц" автор сказки производит от названий монет - "крона" и "полукрона". (Прим. автора.)}, которые выражают желание сразиться с мыльным чудовищем, король требует залога в тысячу гиней, как требуют с подрядчиков на торгах.
Полное издевательство над сказочными персонажами! Чистейшая пародия на сказку!
Дети, которые будут воспитаны на таких сказках, вряд ли разовьют творческое воображение, способность "талантливо мечтать", о которой говорит Горький.
Но зато они вырастут вполне светскими людьми, обладающими богатым запасом каламбуров и анекдотов и готовыми прикрыть любой компромисс элегантным скептицизмом.
Сейчас среди взрослых на Западе в большом ходу анекдоты с вывернутой наизнанку моралью. Основная схема их такова:
"У меня ужасная неприятность: я остался к завтраку без поджаренного хлеба".
– "Как же это случилось?" - "Очень просто. Моя бабушка, поджаривая хлеб, упала в камин и сгорела до ботинок".
Такова же приблизительно мораль множества современных сказок и детских стихов.
Есть в нынешней французской литературе для детей сборник сказок, который называется "Зеленая Шапочка". Это откровенная пародия на "Красную Шапочку", "Спящую красавицу" и другие сказки Перро.
В старинной "Спящей красавице" принц будит от долгого сна свою невесту и женится на ней.
В новой сказке принц тоже будит спящую красавицу и тоже женится на ней. Но красавица, проспавшая сто лет, так старомодно одевается и так странно ведет себя в обществе, что принц вынужден обратиться к фее с просьбой снова усыпить спящую красавицу...
Это тоже сказка навыворот, тоже перелицованная сказка.
Для чего писателям перелицовывать сказки? На этот вопрос ответить трудно.
Правда, элементы пародии есть и в лучших сказках старых мастеров. Вы найдете их у Андерсена.
Даже "Дон-Кихот" Сервантеса можно считать пародией, или, вернее, сатирой на рыцарские романы. Но при всей своей ироничности Сервантес создал поэтический образ последнего странствующего рыцаря, переживший на много веков ходульные образы предшествовавших ему рыцарских романов. А "Зеленая Шапочка" вряд ли переживет "Красную Шапочку".
Такие пародии возникают из какой-то внутрилитературной полемики, щеголяющей остротой и оригинальностью и рассчитанной на изысканного, а не на простого, непосредственного в своих чувствах читателя.
Но поиски оригинальности - всегда безнадежное дело. Человек, стремящийся освободиться от банальности, похож на муху, которая пытается оторваться от смазанного клеем листа - "тэнгльфута". Освободишь от клея банальности одну ногу - увязнет другая!
Настоящая оригинальность может быть только там, где есть новые мысли и свежие чувства. А поисками оригинальных приемов, своеобразных сюжетных поворотов делу не поможешь.
Прежде всего пародийность современных сказок объясняется глубоким и безнадежным скептицизмом их авторов. Скептический взгляд, на жизнь считается у литературных снобов главным условием хорошего тона и вкуса.
Недавно вышла талантливая книга известного французского писателя Андре Моруа "Страна тридцати шести тысяч желаний".
Моруа рассказывает очень причудливо и остроумно историю одной девочки, которую дома всегда бранили за то, что у нее "тридцать шесть тысяч желаний". Однажды во сне девочка попала в сказочную страну. Эта страна так и называется - "Страна тридцати шести тысяч желаний". Все желания детей в сказочной стране мгновенно исполняются. Беда только в том, что желание одного ребенка убивает желание другого. Скажем, вы пожелаете, чтобы появился шоколадный торт, а ваш сосед пожелает, чтобы этот торт провалился сквозь землю. Вы захотите поиграть в мяч, а ваш сосед захочет, чтобы этот мяч лопнул.
Казалось бы, вывод отсюда простой. В эту анархию тридцати шести тысяч желаний следовало бы внести какой-то порядок. Или еще проще: надо научиться желать чего-нибудь хорошего не только для себя, но и для других. Однако Моруа делает другой вывод: разочаровавшись в сказочной стране, девочка возвращается к себе в детскую, смиренно подчиняется скучному домашнему режиму, против которого она так бунтовала, а через год ее уже не принимают в "Страну тридцати шести тысяч желаний". Да ей там и делать больше нечего!
В "Стране тридцати шести тысяч желаний" суждено побывать нам всем, пока мы не выросли и не поумнели, - какая это, в сущности, грустная и скептическая мораль! Как противоречит она морали настоящей сказки, которая учит человека желать и добиваться осуществления своих желаний!
Справедливость требует, чтобы, оглядываясь на недавнее прошлое, мы отметили кое-какие сказки, которые еще имеют право называться сказками. В них бутафория не вытеснила сказочных образов. Таковы, например, сказки Киплинга {44}, в которых слышится живой и особенный голос рассказчика, умеющего завоевать внимание и доверие маленького читателя {В статье "Сказка крылатая и бескрылая" упоминаются также "причудливые сказки в стихах и в прозе английского поэта Александра Мильна".}.