Статьи
Шрифт:
"Мы повернули за угол и оказались на улице, забитой людьми. Они с плачем и криками бежали нам навстречу, вытянув перед собой руки и спотыкаясь. В тот момент, когда мы увидели их, женщина, бежавшая впереди, оступилась и упала, сейчас же о нее споткнулись и повалились бежавшие следом, и она исчезла под грудой барахтающихся тел. А позади толпы мы увидели причину этого панического бегства: над головами охваченных ужасом людей раскачивались три ствола в темных листьях. Я дал газ и круто свернул в боковой переулок.
Джозелла обратила ко мне испуганное лицо.
– Вы… вы видели? Они их погоняли!"
Триффиды, разумные или квазиразумные плотоядные растения, наследуют человечеству. Роли
Так я открыл нового для себя писателя Джона Уиндема. Само собой разумеется, я попытался достать (время было еще советское, и книги не покупали, не считывали с лазерных дисков и интернетовских сайтов, а доставали) другие тексты, принадлежащие его перу. "Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается", но за несколько лет я прочитал и "Отклонение от нормы", и "Хроноклазм", и "Мидвичские кукушки". И ко мне пришло не то чтобы разочарование – удивление.
Книги эти были заурядны – каких десяток на дюжину. Их можно было без раздражения и скуки прочитать, но, во всяком случае, они не приглашали себя перечитывать. В них не было смерти и жизни, не было Чуда.
Конечно, существует закон, согласно которому одну хорошую книгу может написать любой умный человек. Но в чуть большей или чуть меньшей степени это всегда книга о жизни данного человека, и опирается она на конструкты, известные ему лучше других. В "Дне триффидов", напротив, использовался опыт, "перпендикулярный" всем нашим представлениям о реальности.
Гораздо позже я узнал, что Дж.Уиндем никогда не претендовал на что-то большее, нежели сносное владение литературным ремеслом. Он не выделялся даже на довольно-таки сером общем фоне британской научной фантастики (в которой за всю эпоху между Г.Уэллсом и К.Пристом проявилось лишь одно значимое имя – Артур Кларк – и было создано не более пяти произведений, представляющих интерес, включая в это число рассказы)[2].
И вся эта история о вкладе некоего Уиндэма в английскую литературу осталось бы абзацем в унылом обзоре школьника, если бы не одно "НО" – квалифицированные английские читатели не подозревают о существовании в их литературе великолепного фантастического романа "День триффидов".
Потому что на английском языке такого романа нет.
Хотя есть, конечно, некий текст с этим названием. С идеей ужастика, снабженного не слишком удачными экскурсами в социологию и психологию. А нам, на русском – нравится! Мы читаем и вспоминаем, что в бытность в КЛФ могли бы дерзновенно и плодотворно поспорить о самосогласованности модели общества в романе и о могущественных эффектах языка.
2
Что-то похожее, но не в столь резкой форме, случилось и с двумя другими романами: "Саргассы в космосе" и "Экспедиция "Тяготение" – попавшими волею составителя в этот сборник. Все они замечательны тем, что вкусно читаются: сюжет бодро тянет за собой, а смущающие аналитиков передержки "моделирования миров" с удовольствием обсуждаются в компании – но
В отличие от "стереотипной" Э. Нортон[3], Хол Клемент, едва ли не единственный в наши дни представитель сугубо научной, "жюль-верновской" фантастики, никогда, ни в одном своем произведении не бывает тривиален. Книги его могут быть использованы (собственно, неоднократно и были использованы, например, автором этих строк) в качестве беллетризованных учебных пособий по физике, химии, биологии. Намного хуже обстоит дело с историей, социологией, психологией, и, наконец, с чисто литературной стороной текста. "Машины в книге – прямо как живые…// Жаль, что о людях так сказать нельзя".
И опять перед нами "феномен единственной книги": подобно тому, как "Саргассы в космосе" резко выделяются среди остальных произведений Э.Нортон, "Экспедиция "Тяготение" – единственный роман Х.Клемента, выходящий за рамки "познавательного чтения для юношества".
"Проблема перевода" или "полупроводниковая" модель Культуры
1
Все три романа объединяла личность переводчика – С.Бережкова. Много позже я узнал, что эта фамилия была одним из псевдонимов А. и Б. Стругацких.
Здесь важно подчеркнуть, что в Советском Союзе была создана великолепная школа перевода – во всяком случае, с английского языка. А поскольку по идеологическим соображениям книг западных авторов выпускалось очень мало (так, например, за весь 1973 год в свет вышли всего два томика "зарубежной фантастики" общим объемом где-то около 40 авторских листов), у издательств была возможность поддерживать очень высокий "средний уровень" качества перевода. Я привык к этому уровню, знал, на какой высоте находится "планка", ждал от переводчиков квалифицированной работы (но, отнюдь, не литературных чудес), и серьезного значения личности автора перевода не придавал. Сакраментальная формула: "переводчик в прозе – раб" представлялась мне само собой разумеющейся.
Прорывом в новое измерение стала блистательная работа М.Демуровой над "Алисой…" Л.Кэрролла. В "литпамятниковском" издании (кажется, 1979 года) М.Демурова раскрыла общую схему, если не детали, своего подхода к английскому тексту. Тогда и начали вырисовываться контуры нетрадиционной – лежащей на стыке лингвистики, психологии и социологии – научной задачи, которая потом получила название "проблемы перевода".
Во время сдачи государственных экзаменов по иностранному языку процедура казалась мне и моим сокурсникам точно формализуемой и в принципе довольно простой. С помощью некоего обобщенного "словаря" следовало построить соответствие между разноязычными текстами. Затем требовалось применить правила грамматики (с научной точки зрения – обычные проекторы, ограничивающие пространство языковых форм), и в завершение слегка пройтись по полученному тексту "шкуркой" литературного редактирования. Неявно предполагалось, что уровень перевода зависит только от качества редактирования.