Статьи

Переслегин Сергей Борисович

– По-моему, наши диаспоры вообще не имеют права так называться, они не являются чем-то организованным, как в случаях с другими нациями. Русские за рубежом не любят признаваться, что они русские, сталкиваясь друг с другом в людных местах. Правда, в последнее время ситуация стала меняться.

– Русские за границей не хотели признаваться, что они русские, пока ощущали себя слабее аборигенов. Однако выясняется, что в среднем они имеют более высокую зарплату, чем местные, более квалифицированную работу. Когда говоришь с местными на политические темы, чувствуешь себя более свободным, чем собеседники. Ты действительно представитель свободной страны – сегодня в отношении России это правда.

– Запад

не считает Россию свободной страной.

– Я много занимаюсь историей фашизма и знаю, что свои данные из истории второй мировой войны я могу опубликовать здесь в любом журнале совершенно свободно. И у меня не будет неприятностей с государством, если моя оценка Гитлера, Манштейна и Рокоссовского не совпадет с официальной. А в тех же Германии и Франции переоценка этой войны является преступлением, за которое могут наказать. Примеры можно множить. В этой ситуации начинаешь по-другому смотреть на себя и на других. Русские за рубежом постепенно становятся элитой Запада. Там с этим фактом уже ничего не могут поделать, бороться с более сильной энергетикой бессмысленно, и очень важно хотя бы не дать этому слою установить прочные связи с метрополией. На это тратятся огромные деньги. А смысл проекта "Русский мир" как раз и заключается в установлении такой связи. Однако мидовский корпус сегодня не только не содействует консолидации русских за рубежом, но всячески ей препятствует. Туда надо набрать совершенно новых людей.

– Какой первый шаг должна сделать Россия?

– Начинать надо с того, чтобы каждый русский мог прийти в российское посольство, где у него не спросят, гражданин ли он России, а окажут помощь только на том основании, что он говорит по-русски. Только так можно создать атмосферу доверия. Авторы проекта убеждены: чем большему количеству людей за рубежом нужна Россия, тем более прочны ее позиции в мире. Но запустить этот проект может только государство. Только оно, признав свою вину перед диаспорой, может показать русским за рубежом, что они являются частью русского суперэтноса.

– Этот термин ввел в обращение Гумилев, но уместен ли он сегодня?

– Россия – суперэтнос, у которого потенциально много партнеров и друзей в мире. Однозначных врагов у нас нет и быть не может, этот факт обеспечивается нашей ролью посредника между цивилизациями. Наша работа, за которую мы получаем часть мирового продукта, – обмен смыслами между всеми, поддержание равновесия. Если мы будем сильны и успешны в этой роли, количество друзей у нас увеличится. Россия обязана быть дружелюбной, нас могут не любить, но мы на это не имеем права. Так было на протяжении веков. Поэтому все наши прекраснодушные порывы, невыгодные вроде бы нам самим, в конечном итоге работали на Россию. Мы обогащаемся – идейно, культурно, цивилизационно. Куликовскую битву русские выиграли, построив войска классическим китайским порядком – пятизначным крестом. И это сработало против сильной монгольской армии. Такой обмен – наша мировая функция.

– Это наше прекраснодушие – оно осмысленно?

– Вряд ли. Николай Первый понимал, зачем, по большому счету, он делает такой подарок правителям Австро-Венгрии. Был договор, под которым стояла его подпись, и он действовал в соответствии с его буквой. Даже если это было невыгодно России. Это поведение принципиального человека: в этом и была ошибка Николая – личная ошибка, приведшая к жизненной трагедии. Но для России это было благо: не случись нашего поражения в Крымской войне, мы отстали бы от мира гораздо сильнее. Первая модернизация началась после нее. Так что эта стратегия – правильна.

– Если в начале девяностых мы легко отдали многое и это пошло нам во благо, то почему бы нам все же не отдать два маленьких острова?

– Сейчас другая ситуация. Речь идет

уже не о признании поражения в той войне, а о проектах развития. Для нас сегодня эти острова важнее, чем, скажем, вся Прибалтика, которую мы легко отдали в начале девяностых. Я уже не говорю о том, что прибалты спали и видели, как бы от нас отделиться, чего о жителях Приморья никак не скажешь. Почему Курилы – вещь принципиальная? У России есть три возможных вектора экономического развития. Юг (Ирак, Иран), Запад (Европа, США) и Дальний Восток (Китай, Корея, Япония). Третий путь – самый перспективный с экономической точки зрения. И если Россия собирается всерьез работать в этом направлении, нельзя всуе сотрясать воздух на эту тему, порождая у кого-то ненужные иллюзии. У нас там слишком мало сил, чтобы держать этот регион. Туда, в сущности, надо переносить столицу, и, если бы Путин это сделал, он вошел бы в историю, как вошел в нее Петр.

Из досье "Эксперта": Сергей Переслегин в 1983 году окончил физфак ЛГУ, работал учителем физики в школе. Исследователь и теоретик литературы, в частности литературной фантастики, автор ряда книг, неоднократный лауреат различных премий ("Бронзовая улитка","Интерпресскон" и др.) В настоящее время работает экспертом Центра стратегических разработок "Северо-Запад", профессиональный военный историк. В 2000 году опубликовал вызвавшую большой интерес монографию "Тихоокеанская премьера", посвященную событиям Второй мировой войны. Занимается социальным проектированием, в частности проводил разработки по транспортной и социальной связности. Автор более тридцати работ по вопросам теории систем и теории стратегии. В издательстве АСТ готовится к публикации его новая книга "Международная шахматная доска" (самоучитель игры на мировой шахматной доске) – наш ответ Збигневу Бжезинскому.

Источник: "Эксперт", №46 (446) от 6 декабря 2004 г.

Война цивилизаций по С.Хантингтону, или Юг против Запада

Когда террор и "Вальс Отражений" достигнут локального максимума, наступит время для включения второго этапа "насыщающего террористического нападения": применения биологического оружия

Что может противопоставить сегодняшний Юг милитаристской машине Запада? Абсолютному превосходству западных вооружений и приемов ведения войны? Разве не доказала уже «Буря в пустыне» (не говоря уже об Афганистане и позднейшей кампании в Ираке, триумфально завершившейся пленением Саддама Хуссейна), что варварство ни при каких условиях не способно противостоять цивилизации?

Заметим, прежде всего, что ставка на превосходство в вооружении часто оказывалась битой. Лучшее оружие не помогло ни Римской Империи, ни империи Чжурдженей, ни Киевской Руси. Связано это с тремя факторами.

Во-первых, оружие имеет тенденцию к распространению. В силу самого факта взаимодействия с Империей варварская периферия – пусть с некоторым опозданием, но получает имперские военные технологии. Различие в вооружениях нивелируется – тем быстрее, чем медленнее развивается наука и техника Империи.

Во вторых, новейшие оборонные технологии требуют развитой инфраструктуры. Тем самым, они более уязвимы, нежели традиционные. Наконец, в-третьих, исход сражения не всегда может быть решен техническим превосходством.

Во всяком случае, исходить в оценке перспектив межцивилизационного конфликта только из факта технико-экономического превосходства Запада представляется опасным.

Германия после Версаля была неизмеримо слабее своих будущих противников во Второй Мировой войне. С разрушенной транспортной системой, голодающая, лишенная армии и флота, с полностью подорванными финансами, какую опасность могла она представлять для англо-французской коалиции?