Статус-Кво
Шрифт:
Приехал действительно через час. Злой, как мегера. Прямо в обуви прошел на кухню достал из холодильника черный ром и стал хлестать из горла.
– Что… там? – неуверенно спросила я, стоя у косяка.
– Ничего. – Метнув на меня злой взгляд, ответил он.
– Папаше чуть в глотку не запихнул сраное согласие о выходе из учредителей и сказал, что если еще раз дернет тебя, хоть один раз, глотку всем перережу нахуй. И чтобы к свадьбе готовился морально. И материально. Сука. Где еда? Жрать хочу. Где, блядь, еда? Заебало все… Пошли в спальню, жалеть меня будешь. И отрабатывать.
– Ром, пошли покурим? – сглотнув, неуверенно предложила я.
–
Он с громким стуком опустил бутылку на подоконник. Я, вдохнув и выдохнув, подошла к нему
– Ром… - дрогнувшим голосом и обняв его со спины. Сердце у него билось просто бешено.
Уперся рукой в стену и опустил голову, прикрыв глаза. Его чуть подрагивающие пальцы накрыли мои кисти, скрещенные у него на груди. Так простояли довольно долго. Его дыхание почти выровнялось, а сердце забилось ровнее, пусть еще учащенно. Его голос негромкий и хриплый разрезал тишину:
Умеешь ты, чудо… В пизду, реально думала, что я тебя отдам? Правда? Опять эмоции над мозгами возобладали? Это что же ты обо мне думаешь, если поверила, что я бы тебя засадил? Ладно папаша твой, я годами там над своим образом работал и он в это поверил, это естественно и нормально в той ситуации… Но ты-то куда?
– Прости…
Глава 14
В тот день мой телефон молчал. Я понимала, что больше так продолжаться не может, что у меня крыша съедет. Ромку перекосило от моего предложения поговорить вчетвером. Он по-змеиному улыбнулся и начал мне объяснять, почему именно идея плохая. После трех его предложений все внутри связалось в тугой ком, и я достигла предела. Затрясло, я встав с постели на неверных ногах куда-то пошла. Он перехватил у выхода из спальни, заглянул в глаза и почему-то побледнел. Помрачнел и сказал, что согласен.
Я трусливо сообщила Киру в смс, что нужно встретиться завтра вечером. Он ответил кратким «ок» и меня опять затрясло. Однако, встретились мы гораздо раньше.
Ночью, во втором часу, у Лисовского зазвонил телефон.
Я успела заметить на экране «Кирилл Ракитин» и у меня ошиблось сердце. Ромка мягко отстранил меня и, взяв трубку, ушел в кухню. Я на цыпочках пошла следом и с тревожно колотящимся сердцем застыла у плотно прикрытой двери:
– …Это я знаю, сразу к основному давай… Е-е-ебаный рот… - в напряженно тянущемся мате Лисовского при разговоре с моим братом слышать шок было непривычно и пугающе.
– Куда? Это на Суханова которая? А по поводу водилы что? Есть адвокат нормальный, могу заслать сейчас. Да. С этим я тоже решу, не напрягайся. – Тут я вообще обомлела, почувствовала, как ускорилось сердцебиение и похолодели пальцы.
– Ладно, да, сейчас… Ага, конечно, ты совсем меня дебилом считаешь? Все, не кипишуй. Скоро будем.
Я торопливо побежала в спальню. Ромка вихрем ворвался следом и сразу начал одеваться, велев сделать мне тоже самое и разговаривая с кем-то по телефону и называя адрес почему-то торгового центра.
Из квартиры выходили почти бегом. Меня не оставляло предчувствие, что случилось что-то ужасное. Когда сели в машину и он выехал с парковки, я трусливо попросила рассказать, что случилось. Попросила, а сама испугалась. И испугалось еще больше, потому что он не ответил.
Ромка гнал машину по пустому шоссе в сторону центра и молчал. Меня
Он молчал до момента, когда свернул на парковку торгового центра, где ожидал черный Прадо, и еще несколько машин, которые стояли прямо за джипом. Там, рядом с автомобилями стояла группа мужчин, обернувшаяся на подъезжающий Мерин Лисовского. Я думаю, Ромка намеренно остановился отдаленно на абсолютно пустой парковке, и, рявкнув, чтобы я сидела в машине направился к компании. Я приоткрыла окно, но ни черта не услышала, когда Лисовский подошел к ним, поздоровался и стал о чем-то говорить. Они стояли минут двадцать, потом Ромка пошел обратно к машине, и те люди тоже стали разъезжаться. И разбежаться очень быстро. Торопливо, я бы сказала.
Я смотрела на ровный профиль Лисовского уже не скрывая страха. Потому что телефон Кирилла был отключен. А Ромка молчал.
Мы быстро ехали через центр, когда он, не переводя взгляда от дороги, протянул руку и вслепую сжал мою кисть. На мгновение прикрыл глаза и негромко заговорил:
– Донковцева выпустили. – Я сначала не поняла о ком он, а когда поняла, почувствовала, как внутри все оборвалось. – Два часа назад твой отец заходил домой, где Донковцев его уже ждал. Нанес ему три ножевых. Водитель твоего отца что-то забыл, то ли отдать, то ли сказать, зашел в дом вовремя. Донковцев не выжил, водителю спишем как самооборону. Люди, с которым сейчас виделся займутся этим. Твоего отца в первую горбольницу отвезли. Состояние тяжелое, еще оперируют. Кирилл там, поднимает на уши лучших спецов города. Сейчас сменят операционную бригаду, точнее, должны были уже сменить.
Шок. Состояние спутанности сознания. Не осозновала себя и происходящее. Вообще. Меня швырнуло в ночь, произошедшую пятнадцать лет назад. В ад, который начал Донковцев. Предъявивший счет папе за пятнадцать лет строго режима. Ромка сжал до боли мои пальцы, это вроде бы прострелило, но ощущения канули в ураганном смерче полного смятения. Ужаса. Кошмара.
Не поняла момента, когда он сунул мне бутылку с ромом и не прекращая гнать машину фактически насильно подпихну ее к лицу, заставив расплескать жидкость по одежде и шее с подбородком. Первые глотки как вода, вообще ни вкуса, ни запаха, ничего. Внутри ураган, рушащий сознания абсолютным кошмаром. Ревущим, заставляющим скулить и дрожать давящееся алкоголем тело. А дальше… моменты из памяти выпали.
Фактически вытащил из машины, прижал к себе рывком, заставив больно удариться лицом о свое плечо:
– Ксень, нужно быть сильной. Сейчас. Сейчас нужно быть сильной, мы все переживем, поняла меня?.. Я рядом. Я всегда буду с тобой рядом. Вдохни глубоко, до предела. – Я сцепила стучащие зубы слабо осознавая смысл слов, пытаясь не дать прорваться ревущей внутри истерике и просто животному, непередаваемому ужасу. – Вдохни. Давай.
Втягивала морозный воздух, расправляющий легкие, дерущий горло.
Снова краткие моменты, затерявшиеся в алых всполохах неописуемого, терзавшего внутренности кошмара. И разревелась. Увидев брата.
Сидящего в каком-то кабинете на диване, поставив локти на колени и стиснув руками опущенную вниз голову.
Он поднял на меня горящий взгляд, кожа лица абсолютно белая, губы бескровны. Протянул руку, и я на заплетающихся ногах почти побежала к нему. Почти добежала, споткнулась.Подхватил, вжал в себя и вместе со мной рухнул на диван.
– Папа?.. – сорвалось с губ придушенно, с животным страхом. – Донковцев… папа…