Статуя сексуальной свободы
Шрифт:
— Ладно. А свидание мне подаришь?
— Тоже потом.
— А поцелуй? — не отставал страстный кавалер. — А надежду на воссоединение?
— Слушай, не многовато ли будет подарков? — рассердилась я. — До Нового года еще целых три недели! — и тут же смягчилась: — Ладно, если добудешь нужную мне информацию — схожу с тобой в кино.
— Ты и так уже должна мне поход в кино! Варвара Петровна твердо обещала! — заволновался Макс.
— Схожу с тобой в кино и еще посижу в кафе, — уступила я. — Но все роскошества за твой счет. Я сегодня последние деньги потратила на медицинские костюмы и простыню, и теперь у меня финансовый кризис, а зарплаты в этом месяце не будет, потому что Бронич угодил
— Это ему ты купила медицинский костюм? — ревниво спросил Макс. — А простыню тоже ему? Это, случайно, не служебный роман?
— Отстань, а? — устало попросила я. — Узнай, что прошу, и я тебя поцелую. Потом. Если захочешь.
Смеловский радостно заверил, что захочет этого обязательно и непременно, более того, он хочет этого уже сейчас, но я была тверже камня и сказала, как отрезала:
— Утром информация — вечером поцелуй! Вечером информация — утром поцелуй.
Обнаглевший Макс заикнулся было про ночь, почему-то не охваченную регламентом поцелуев, и я исправила ошибку, вежливо пожелав ему спокойной ночи и звучно чмокнув трубку.
Самой мне было не до сна. Отказавшись от позднего ужина, любезно предложенного папулей, я легла в постель и крутилась там, как веретенце ловкой пряхи, пока туго-натуго не запуталась в простыне и пододеяльнике. На то, чтобы выбраться из бельевого кокона, ушла пара минут, и за это время я приняла ответственное решение наплевать на обет безбрачия. Будь рядом со мной любимый мужчина, в борьбе с бессонницей мы имели бы численное преимущество!
Моя симпатичная батистовая ночнушка безобразно измялась, так что пришлось ее снять и надеть халатик на голое тело, но я была уверена, что Денис Кулебякин не станет сетовать на скудность моего наряда. Сунув ноги в тапочки, я выскользнула сначала из комнаты, а потом из квартиры.
Предупреждать милого о своем визите я не стала, но сделать ему сюрприз не получилось. Кулебякина опять не было дома! И бассет его тоже отсутствовал, иначе в ответ на мои призывы из-за двери непременно послышалось бы радостное собачье повизгивание. Сказать, что мне это не понравилось, значило — ничего не сказать. Несолоно хлебавши я вернулась домой и первым делом позвонила на сотовый своему неверному возлюбленному.
Кулебякин подозрительно долго не брал трубку, так что я успела вообразить себе шокирующие сцены разгульного мальчишника: и Дениса в галстуке из сетчатого чулка, и Барклая в попоне из велюрового халатика… Поскольку воображение у меня почти такое же сильное, как чемпион мира по армрестлингу, выглядели эти фантазийно-эротические сцены очень убедительно. Когда трубка наконец ожила и послышался убитый голос: «Кулебякин, слушаю…», я живо нашла самое правдоподобное объяснение смертельной усталости милого и коброй зашипела:
— Слушай, Кулебякин! Где ты шляешься, развратник?!
— Инка, тут Барклай…
— Оба развратники! Кобели!
— Да какие кобели! — усталости в голосе милого заметно поубавилось, откуда ни возьмись появились командные нотки, из которых запросто складываются внушительные аккорды типа «Уволить!», «Разжаловать!», «Расстрелять!».
Я было подумала, что сейчас Кулебякина прорвет и он честно и откровенно выложит, какие они с Барклаем кобели, но не угадала. Денис огорошил меня другим:
— Инка, я тебе вчера не сказал, не хотел беспокоить, думал, обойдется… У меня Барклай потерялся!
— Как потерялся? Когда? — ахнула я.
— А когда мы с тобой у гастронома виделись? Вот тогда он убежал и с тех пор еще не нашелся. Вторые сутки сразу после работы иду в обход по микрорайону, ищу дурака, — голос милого снова ушел в глубокий минор.
Зато я преисполнилась решимости действовать. Не зная, что конкретно предпринять, я полезла
Формально хозяином Барклая всегда был Денис, но и я кулебякинскому бассету не чужая, он меня хорошо знает и любит (бассет, я имею в виду, хотя и Денис тоже). В общем, я не стала медлить и жадничать и в суперсжатые сроки провела срочную ревизию своего гардероба, чтобы пожертвовать на благое дело некоторое количество старых вещей. Новые наряды не годились, они еще не пахли мной. В платяном шкафу подходящих тряпок не нашлось, зато в ванной, в корзине для грязного белья, такого добра было валом. Я бестрепетной рукой запихнула в пакет потертые джинсы, тесноватый свитерок, курточку с оборванными пуговицами, некомплектный клетчатый шарфик и старые колготки с затяжками — короче, всю одежду, в которой я путешествовала по трубопроводу. Оставила только нижнее белье, но не потому, что пожмотничала. Просто представила, как будет выглядеть Барклай, отирающийся под березкой, опоясанной бюстгальтером, и не захотела выставлять на посмешище порядочного пса.
Приблизительно до часу ночи я бегала по микрорайону, затейливо одевая в секонд-хенд фонарные столбы и деревья, а затем еще трижды проскакала по кругу, проверяя свои ловушки. Увы, рекомендованный знатоками способ не сработал, найти Барклая не удалось.
В четвертом часу утра, спотыкаясь от усталости, я вернулась домой и завалилась спать. На сей раз бессонница меня не мучила, но спала я беспокойно. Мне грезились стаи собак, облаченных в халаты, чулки, свитера и куртки. Принаряженные животные разноголосо лаяли, радостно приветствуя меня, я же, расточая во все стороны улыбки, шла по подиуму под ручку с Барклаем, одетым в белое платье со шлейфом и фатой.
— Толпа кобелей, с одной стороны, и подвенечное платье — с другой. Что бы это значило? — задумалась я по пробуждении.
— Может, это намек, что пора выбрать что-нибудь одно? — подсказал внутренний голос.
— Подумай еще, — попросила я, вылезая из-под одеяла.
Жертвовать необременительными отношениями со множеством кавалеров ради одного дефиле к алтарю как-то не хотелось.
— А придется выбирать, ведь совмещать одно с другим не получится, — наставительно молвил внутренний. — Вот Петрачкова Мария за одного дурака замуж вышла, а с другими эротической гимнастикой занималась. И где она теперь?
— В гробу, — вздохнула я, признавая, что мораль сей басни мне ясна: или счастливый брак — или любовные авантюры, третьего не дано.
Печальный пример Петрачковой веско утверждал большую практическую пользу высоконравственной жизни. Я чувствовала, что еще чуть-чуть — и созрею для замужества. Успешному завершению этого процесса помешал телефонный звонок.
К аппарату меня позвала мамуля.
— Приятный мужской голос! — блеснув очами, заговорщицки прошептала она. — Незнакомый!
Я сокрушенно вздохнула. Попробуй тут выбери кого-то одного! Только, можно сказать, крест на себе поставила и замуж собралась, и тут же, на тебе, приятный мужской голос! Заинтригованная, я прижала ушную раковину к зеленому хвосту коммуникационного монстра.