Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
Гебхардту не удалось совершить очередное убийство, охраняя свои ящики с драгоценностями, зарытые в лесу. Из рассказа Матея и своих наблюдений Клос так представлял себе эту историю. Сентябрь тридцать девятого года. Батальон пехоты 202-го полка гитлеровской армии занимает городок Лиско-Здруй. Обер-лейтенант Гебхардт, подыскивая место для постоя своим солдатам, случайно оказывается в доме, где хранится богатая коллекция фарфора. Гебхардт, будучи знатоком, не мог не обратить на нее внимания. Через несколько дней хозяин и его семья были зверски убиты неизвестными, а фарфор бесследно исчез.
Клос вспомнил, что Гебхардт еще в поезде рассказывал о какой-то невероятной истории, случившейся с ним в тридцать девятом году в лесах около Лиско-Здруя. Тогда якобы он, Гебхардт, с небольшой группой немецких солдат столкнулся с превосходящими силами вооруженных поляков, и только ему одному удалось остаться в живых. «Неужели такое с ним произошло? — подумал Клос. — А если это так, то не может быть, чтобы вся группа немецких солдат, с которыми Гебхардт пробирался через окрестные леса, погибла в бою с поляками. Сейчас, сейчас… Матей рассказывал, что местные жители видели какие-то ящики, которые в спешке выносились из дома коллекционера, и что за этим приглядывал генерал. Тогда многое становится ясным…»
Уже засыпая, Клос вспомнил неизвестно почему слова, услышанные им в лесном домике: «Послушай, Ганна…» «Почему Ганна?» — успел он подумать, прежде чем заснул.
9
Было семь или начало восьмого, когда Клос проснулся. Бреясь и одеваясь, он еще раз перебрал в уме все подробности плана, который через несколько минут намеревался осуществить.
Он нажал на ручку двери комнаты Ганны. Дверь открылась без труда.
— Это ты, Больдт? — услышал он ее голос. — Хорошо, что пришел. Ты не знаешь, вернулся ли Клос? Я что-то беспокоюсь о нем.
— Напрасно беспокоишься, — спокойно произнес он, остановившись возле ее кровати с пистолетом в руке.
Внезапное появление Клоса ошеломило ее. Она резко приподнялась, но потом без сил упала на подушку. Неверным движением руки она пыталась нащупать что-то в изголовье кровати. Клос быстро вырвал подушку из-под головы Ганны. Парабеллум лежал там, где он и предполагал. Клос с размаху бросил его под гардероб.
— Ты очень груб, Ганс, — усмехнувшись, сказала Ганна. — Жаль, что ты не был таким с самого начала. Люблю настоящих мужчин.
— Одевайся! — коротко бросил Клос.
— При тебе, — она еще на что-то надеялась, — не могу, я же все-таки женщина. Ты меня смущаешь, Ганс.
— Как хочешь, — ответил Клос, вынимая из кармана небольшой пистолет с глушителем.
Энергичным движением она сбросила с себя одеяло. И уже через минуту стояла около Клоса в том же самом платье, что и вчера, в легких босоножках.
— Накинь плащ, я возьму тебя под руку, а вот эту игрушку, — он показал на пистолет, — буду держать под плащом, точно около твоего сострадательного сердечка, обеспокоенного отсутствием Ганса Клоса. И тут же выстрелю, если только почувствую, что мое присутствие мешает тебе.
— Куда мы пойдем? — спросила Ганна.
— Ты все узнаешь, — ответил Клос.
Он полуобнял ее. Ганна почувствовала, как холодный металл прикоснулся к ней под плащом.
Так, вдвоем, они прошли через коридор и холл, никого не встретив, кроме портье и уборщицы.
— Куда меня ведешь?
— Почему ты хотела, чтобы те люди убили меня? — вместо ответа спросил Клос.
— У меня не было другого выхода. Ты едва не сорвал мне выполнение задания. Моя задача намного важнее, чем жизнь какого-то офицера абвера.
— А потом, — вставил Клос, — доложила бы полковнику Лангнеру, что я шпион, который изъял из тайника за портретом Фридриха Великого настоящий микрофильм с планами наших оборонительных укреплений?
— Да, по-видимому, я должна была это сделать, — ответила Ганна. — Наши шефы любят, когда государственные преступники несут заслуженную кару.
— Но ты же не предполагала, что я доверенное лицо Евы Фромм и изъял из тайника этот микрофильм! — спросил Клос.
— Нет, — ответила она, — и не могу сейчас этого предполагать.
Они уже подходили к мостику над ручьем, где Гебхардт пытался убить Клоса. «Он будет дьявольски поражен, — подумал Клос, — когда снова увидит меня».
— Теперь видишь, куда мы идем? — спросил он Ганну.
— Ты можешь убить меня и раньше.
— Ты действительно не понимаешь, куда мы идем? — с удивлением спросил ее Клос. — Мы идем к полковнику Конраду.
— Ты что, с ума сошел? Хочешь меня предать? — воскликнула Ганна со страхом. Однако что-то в ее голосе заставило усомниться в искренности произнесенных слов. Клос почувствовал, что у нее как-то сразу спало напряжение и она больше ничего не боится. — Ты прекрасный парень, Ганс, а сейчас стал совсем замечательным, — с улыбкой промолвила Ганна.
— Ты ведешь себя так, будто не знаешь, что там ожидает тебя.
Она рассмеялась громко, но как-то нервозно.
— Пароль! — услышали они рядом с собой.
Из-за деревьев вышел вооруженный партизан. Клос с облегчением отметил, что он не из тех двоих, что вчера охраняли его. Теперь и партизан заметил немецкий мундир Клоса.
— Скажи парню пароль и объясни ему, что я не могу поднять руки вверх, — обратился Клос к Ганне.
— К Конраду! — отрывисто произнесла она. — Проведи нас к Конраду. Доложи, что пришла Ганна.
— Ганна? — повторил громко Клос. — Может быть, Ева?
Она молчала.
И вдруг Клос все понял. Это было невероятно. Это было необходимо проверить.
— Ганна? Ты снова здесь? — Перед ними стоял невысокий лысеющий мужчина.
Вместо ответа она сбросила со своих плеч плащ.
— «Меня прислал к вам Жук», — назвал пароль Клос.
— «Жук говорил мне о вас», — ответил Конрад.
Теперь Ганна ничего не понимала. Она смотрела на Клоса широко раскрытыми от удивления глазами. Конрад жестом отпустил парня с автоматом.