Ставка - измена Родине
Шрифт:
В назначенное время жена Хэттавэя, проехав мимо остановки, записала недостающие цифры телефона. Интересы сторон, наконец, совпали, и резидент получил добро на установление контакта с «Невзрачным».
Последующие семь лет тот будет благодарить Судьбу за то, что в лице Хэттавэя встретил и ухватил за бороду господина «Счастливый Случай».
…26 февраля заместитель резидента Джон Гюльшнер, свободно владевший русским языком, изрядно поколесив по городу — проверялся — и, не обнаружив за собой наружного наблюдения, позвонил из городского телефона-автомата по домашнему телефону «Невзрачного». Однако к телефону подошла женщина, и Гюльшнер повесил трубку. Повторный звонок 28 февраля
В порядке лирического отступления Толкачев написал: «Многие часы я истратил на хождение по улицам в поисках машин с дипломатическими номерами Соединенных Штатов, и, не найдя таковых, десятки раз не мог ничего передать из-за внушающих подозрение обстоятельств. А последнее время я вообще впал в отчаяние от всего этого, и если бы сегодня мне не удалось установить с вами контакт, я бы отказался от своей затеи».
Все сомнения относительно того, является ли Толкачев двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он представил, были настолько секретны, что в штаб-квартире ЦРУ сразу поняли — КГБ никогда бы не рискнул их раскрыть.
В дальнейшем Хэттавэй лично курировал работу с Толкачевым. Факт, свидетельствующий о ценности поступавшей от него информации и о значении, которое придавалось американцами работе с ним.
Так начался для Толкачева «затяжной харакири», продолжавшийся семь лет…
5 марта 1978 г. в 10 часов вечера Гюлыннер, убедившись, что слежка за ним не ведется, из телефонной будки вблизи Большого театра позвонил Толкачеву домой и представился «Николаем» — так предложил Толкачев в записке от 1 марта, чтобы знать наверняка, что переданная им информация попала по назначению
В короткой беседе Гюлыннер в иносказательной форме заверил Толкачева, что «друзья» сделают все возможное и даже невозможное, чтобы обеспечить его безопасность. Придерживаясь избранной манеры разговора, разведчик добавил, что инструкции о предстоящих встречах Толкачев получит в ходе следующего телефонного разговора.
Увы, к вящему сожалению обоих, он состоялся лишь в августе, когда Управление, наконец, уладило все вопросы по организации работы с Толкачевым. Камнем преткновения, как это ни покажется странным, явились способы связи с ним.
Дело в том, что Хэттавэй настаивал на проведении личных встреч, в то время как Директор ЦРУ считал, что наиболее безопасным вариантом будут «безличные способы связи», то есть получение материалов от Толкачева и передачу ему инструкций надо осуществлять только через тайники. Сообщения агент должен будет наносить тайнописью, направляя их в разные почтовые адреса, контролируемые ЦРУ. Согласившись, в конце концов, с мнением патрона, Хэттавэй распорядился, чтобы Толкачева снабдили одноразовым шифровальным блокнотом с разными ключами для отдельного письма. Каждый ключ указывался открытым текстом в письме.
24 августа Гюльшнер позвонил Толкачеву по домашнему телефону. Узнав его по голосу, сказал: «В телефонной будке, что вторая слева от входа в ваш подъезд, вас ожидает пакет».
Сотрудники московской резидентуры из машин снимали видеокамерой, как худощавый невзрачного вида мужчина с портфелем в руке вошел в телефонную будку, нагнулся, ловко открыл и мгновенно закрыл портфель. Наблюдатели поняли, что тайник изъят.
Тайником служила испачканная рукавица строительного рабочего, в нее был вложен контейнер, где находились несколько разведывательных заданий, тайнописная копирка с инструкцией по ее применению, два письма безобидного содержания с адресами невинных получателей, одноразовый шифровальный блокнот с ключами и инструкцией. На оборотной стороне посланий Толкачев должен был разместить свои сообщения, исполненные тайнописью и зашифрованные с помощью шифрблокнота.
В сентябре все письма от Толкачева были получены и тайнопись успешно проявлена. По наличию внешних признаков эксперты ЦРУ установили, что письма вскрывались в отделе перлюстрации КГБ, но тайнопись выявить им не удалось.
Тайнописные сообщения агента содержали ценную разведывательную информацию о новых советских радарных системах воздушной разведки, об испытаниях новых авиационных радарных систем, а также о состоянии конструкторских работ по оружейно-поисковым системам для различных типов военных самолетов. В последнем письме Толкачев сообщил, что у него имеется «сенсационный подарок для друзей» — 91 страница секретных сведений, которые он хотел бы передать в ближайшее время.
Первая явка с Толкачевым состоялась морозным утром 1 января 1979 г. Гюлыннер, убедившись в отсутствии «хвоста», позвонил Толкачеву из телефона-автомата и обусловил время и место встречи. Попросил захватить с собой те самые, упомянутые в письме, «сведения на 91-й странице».
Издали завидев американца, Толкачев двинулся навстречу. После взаимных приветствий, он не без патетики представился: «Меня зовут Адольф Георгиевич Толкачев, я — ведущий специалист Советского Союза по аэронавигационным системам!»
Гюлыпнер поинтересовался, по каким признакам Толкачев смог выделить его в толпе, ведь они никогда не встречались. Сам-то разведчик, идя на встречу, не единожды просмотрел видеозапись, сделанную в августе прошлого года во время изъятия Толкачевым тайника. Тот живо отреагировал на вопрос, пояснив, что, во-первых, Гюлыпнер двигается уверенно, не качаясь, так как совершенно трезв, чего не скажешь об окружающих — ведь они всю ночь праздновали! Во-вторых, у американца, в отличие от прохожих, хорошо отглажены брюки. В-третьих… «Достаточно!» — произнес Гюлыпнер и, взяв Толкачева под руку, увлек его в сторону…
Явка проходила на аллеях Московского зоопарка и длилась более 40 минут. Толкачев вручил американцу исполненные от руки многочисленные записи, содержащие подробное описание особо секретных работ, которые он вел сам, а также математические формулы, диаграммы, осциллографические графики, характеристики точного оружия и электронных систем, диаграммы и выписки из официальных документов. Гюлыпнер передал Толкачеву дополнительное разведывательное задание и 500 рублей «на карманные расходы». Прощаясь, Гюлыннер поздравил Толкачева с Новым годом и с приобретением нового имени — псевдонима «Сфиэ» (Sphere). (В последующем для пущей зашифровки агенту будет присвоен еще один псевдоним — «Победитель» (Vanquish.) На что Толкачев, находясь в крайне возбужденном состоянии, ответил: «Не просто с Новым годом, а с наступлением новой эры в моей личной жизни!»