Ставка на невинность
Шрифт:
И выпить. Но пить я, слава богу, не бросала. Домой вернусь – накачу. Этот позорный день я запомню надолго.
Вернувшийся Герман отчетливо скрипит зубами и старается на меня лишний раз не смотреть. Кажется, Роза Моисеевна добилась своего. Он демонстративно плюхается за стол и складывает руки на мощной груди. А часы у него шикоз… Небось моей премии на такие не хватит.
Глядя на играющие желваки потенциального жениха, понимаю, что пойду не домой, а к Алке. В одно жало столько пить нельзя, сколько мне сейчас нужно для анестезии
– Герочка, ты же собирался завтра на какой-то концерт? Яночка тоже очень любит музыку, – прямолинейно, как оглобля, сводничает Роза Моисеевна. – Мне кажется, вам стоит объединиться.
Герман смотрит на меня лютым зверем, мол, только попробуй согласиться!
Уж не знаю, как его мать за яйца взяла, походу, чем-то он серьезно провинился, но отказать напрямую он ей не может. Сочувствую, мужик. Я сама – заложник обстоятельств. Так что мне твоим безвыходным положением пользоваться ни к чему.
Данный самец оказался для моих планов непригоден, поэтому я от щедроты душевной иду ему навстречу:
– Да, – пафосно киваю я. – Обожаю русский романс девятнадцатого века. Потрясающая эстетика!
И добившись нужного эффекта, а именно кислого лица Геры, я без всякого предупреждения, добавив дурнины в голос, истошно завываю:
– Я за двадцать минут опьянеть не смогла от бокала холодного бренди…
Мужика серьезно передергивает, потому что фальшивлю я крайне талантливо. Говорят, у скрипачей идеальный слух. Злорадству моему нет предела. А нечего смотреть на меня так снисходительно! Можно подумать, я тут по доброй воле маринуюсь.
– Мама, наши вкусы с Инной немного расходятся, – рубит Герман, а я молча проглатываю, что он не запомнил мое имя. Каз-зел. – Я иду на рок-вечеринку.
– Это же ужасное варварство! – встреваю я. – Вам непременно нужно послушать что-нибудь стоящее, вот в воскресенье в филармонии будет потрясающий концерт органной музыки! – захлебываясь восторгом, вещаю я.
– А вы должно быть в душе певица? – ехидно спрашивает женишок.
– Да, я пою постоянно! – надеюсь мои слова звучат угрожающе.
Чувак, я тоже скована обязательствами и не могу послать тебя в дальние леса. Будь мужиком, прояви твердость, поставь крест на этой дурной затее сам!
– А в профессиональной деятельности это вам не мешает?
– Что вы! Даже помогает! Я – стоматолог! Всегда пою своим клиентам! Хотите посмотрю ваши маляры?
Судя по выражению лица Германа, неизвестно, что его пугает больше: мой вокал или моя профессия.
– Нет, благодарю. У меня с зубами все в порядке, – цедит он и с тоской поглядывает на часы.
Я тоже уже не знаю, что еще придумать, и как свалить из этого гостеприимного дома, не нарушив данного матери слова. Не то чтобы я была такой честной… Просто Роза Моисеевна как пить дать меня сдаст.
Надеюсь, это была наша первая и последняя встреча.
Посылая мне спасение, раздается рингтон моего
О! Алка звонит!
– Да, мамулечка! – воркую я в трубку идиотским голосом под одобрительным взглядом Розы Моисеевны. – Можно я сегодня до девяти?
– Чего? – охреневает Алла, на заднем плане у которой надрывается кавер-группа. – Ты надышалась своих препаратов?
– Ну, хорошо. Тогда я буду в половине девятого! Я больше не буду опаздывать!
– Так. Я поняла, что ничего не поняла. Ты ко мне придешь?
– Конечно, домой! Как ты могла подумать?
– Э… Ладно. Вина купишь?
– Разумеется! Когда я тебя подводила, мам!
– Какая хорошая девочка, да, Гера? – слышу я умильный голос Розы Моисеевны.
– Да пизд… гм... вообще! – с чувством отвечает он.
– Обязательно проводи Яночку! – продолжает свое грязное дело бабуся.
О, нет! Только не это…
Озверевшая от моих речей Алка требует:
– Ты мне все расскажешь в подробностях!
– Да-да! Скоро буду! – я кладу трубку и, состроив максимально расстроенный взгляд, обращаюсь к Розе Моисеевне: – К сожалению, мне пора. Спасибо за приглашение, было очень приятно познакомиться.
– Не волнуйся, Яночка! Герочка тебя подвезет, – радостно отвечает бабусенция, блестя глазами и брюлликами в ушах.
– Это так благородно! В наше время невинной девушке так опасно поздним вечером в городе… – несу я какую-то ахинею, выбираясь из-за стола.
– Если девушка до сих пор невинна, то возможно, ей уже ничего не угрожает, – ворчит Гера.
Ах ты козлина! Вот хотела я с тобой договориться по-хорошему за дверями квартиры. Хрен тебе! Теперь повезешь меня до самого парка Гагарина!
– Я только на минуточку, носик попудрю… – предупреждаю я, потому что сил моих нет, как колется жуткая блуза, заправленная под юбку.
Герман машет рукой и идет в прихожую, а я юркаю в ванную, где, задрав проклятущий тяжелый бархатный подол, я с наслаждением, как мартышка, чешу живот под сбившейся комом блузкой. Она больше, чем нужно, размера на три и придает мне слегка беременный вид. И как эту хрень тетка раньше носила?
Хорошо, что я отказалась от идиотской идеи напялить парик.
Расправив пыточную одежду, я заодно решаю поправить чулок. Это-то и становится моей роковой ошибкой. Кажется, именно с этого момента все покатилось куда-то не туда.
Глава 2. Репутационные риски
Стоит мне принять позу цапли, ибо не так-то просто, удерживая подбородком подол, расправлять завернувшуюся резинку, я чувствую, что земля уходит у меня из-под ног.
Прежде, чем я успеваю понять, что происходит, опорная ступня в тапочке начинает свое несанкционированное скольжение, и я, взмахнув руками и подчиняясь гравитации, под звон посыпавшихся с полки баночек со всей дури плюхаюсь попцом на бортик ванной.