Ставка на темного зверя (сборник)
Шрифт:
– Хорошо, – сказала я осторожно, – всего я вам не расскажу, потому что незачем, но в остальном совет мне не помешает.
– Нечего ломаться, – прервал меня Володька, – рассказывай все. Или думаешь, что мы тебя предадим?
Мне стало стыдно, поэтому я начала выкладывать все или практически все. Для Славы пришлось начать с момента моей поездки в Гурьево. Умолчала лишь о проверке, устроенной мне Григорием в виде романтической встречи. Муж насупился.
– А что, по телефону предупредить было трудно? – возмутился он. – Уехала в какую-то криминальную
– А тебе было бы легче, – усмехнулась я, – если бы ты знал, что я нахожусь на нелегальных собачьих боях с двумя бандитообразными молодчиками?
– Наверное, нет, – муж почесал затылок. – Ладно, проехали. Что ты там говорила о проверках?
– Проверить мои предположения можно двумя способами, один из которых мне известен.
– Как в детективах! – восхитился Слава. – Я в милиции работаю, и то такого не видел. Волки-оборотни, собачьи бои, сельская мафия! Цирк, да и только!
– Ничего, если бы ты Ирину получше знал, привык бы, – отмахнулся Володька. – Она без конца в такие переплеты попадает.
– Скажите, а собаки себя как на боях вели, адекватно или нет? – неожиданно спросил Слава.
– Не знаю, – удивилась я, – вроде обычные собачки. Просто их злили перед боем. А почему вы спрашиваете?
– Бывает, что на подобных мероприятиях псам вкалывают особые вещества, – пояснил кинолог, – от которых они звереют. В таком состоянии они кого угодно могут загрызть, и никто их не остановит.
– Вроде бы все собаки вели себя адекватно, – задумалась я, – конечно, многих приходилось растаскивать, но на людей напал лишь пес Красина.
– А как он выглядел? Если ему кололи препараты, вызывающие агрессию, то у него были бы учащенное дыхание и остекленевшие глаза, как при бешенстве.
– Самое интересное, что он выглядел неконтролируемым до определенного момента. Потом хозяин приказал ему отпустить сенбернара, и он моментально послушался.
– Действие препарата могло кончиться, – сказал Слава, – и он опять вернулся в свое нормальное состояние.
– К чему ты ведешь, я не пойму? – полюбопытствовал Володька.
– Да к тому, что собака, которой сделали подобный укол, будет убивать все живое на своем пути! Именно так можно было убить человека в лесу!
– Точно! Только как доказать злой умысел?
– Я могу это сделать, – с гордостью сказал кинолог, – если мне предоставят этих собак!
– Как раз это я и собираюсь сделать!
– Только не говори, что ты будешь лазить по клеткам с бешеными питбультерьерами и отыскивать следы от уколов! – заволновался мой муж.
– Следы от уколов еще ничего не доказывают, – прервал его Слава, – дело в другом. От препарата остаются необратимые изменения в психике собаки. Можно сказать, что каждый такой укол укорачивает жизнь несчастного пса. Кроме того, можно сделать биохимический анализ. Если средство вводилось недавно, то легко обнаружить его следы в организме.
– Да, но даже если мы докажем, что подобные уколы псу делались, еще не факт, что именно с его помощью убили Крынина, – внесла я рациональную нотку.
– Точно, – задумался Володька, – здесь надо будет разузнать, по каким каналам они достают это средство, брали ли они его незадолго перед убийством.
– И это ничего не докажет! – возразил Слава. – Нужно конкретное свидетельство того, что собака в тот день или незадолго до него была отвезена в Гурьевский лесхоз.
– И даже после этого, – подхватила я, – не факт, что злоумышленников посадят! Они скажут, что действительно приезжали, на самом деле с собакой. Пес сбежал, искали три дня. Что он в это время делал, бог его знает!
– Да, история запутанная, – протянул Слава.
– Значит, так, – сказала я решительно, – необходимы два этапа проверки. Первый – проверить собак на способность загрызть человека.
– Это они могут, – усмехнулся кинолог, – правда, не все. У некоторых пород есть так называемый барьер. Они могут укусить человека за ногу, но за горло – никогда.
– Вот-вот! – обрадовалась я. – Мне почему-то тоже казалось, что такой барьер существует!
– Да вы прирожденный кинолог, милочка, – похвалил меня Никонов.
– Значит, мы проверяем собак на этот самый барьер. Если у них его нет, подозрения возобновляются…
– Ты говорила про второй этап проверки, – перебил меня Володька.
– Он заключается в провоцировании вероятных преступников, в побуждении их к действию.
– Ты хочешь сказать, – сказал муж с тревогой в голосе, – что ты собираешься дразнить этих мафиози в надежде, что они натравят на тебя псов?
– Ты почти угадал, – улыбнулась я, – только их вовремя пресекут.
– А если нет, я стану вдовцом? – возмутился Володька.
– Давайте не будем о грустном, ладно? Лучше решим, как нам провести эту экспертизу. Ведь вы нам поможете, Слава? – сказала я.
– Конечно, помогу, вы меня страшно заинтриговали! Кроме того, я сделаю это во имя университетской дружбы.
– Тогда сделаем так: я позвоню Косте Шилову, водителю с ГТРК, он может обеспечить нас машиной, а вы отвечаете за специальное оборудование. Ведь оно у вас есть?
– Естественно. Ведь даже самая дисциплинированная собака может взбеситься. Тогда ее приходится усмирять и изолировать. Завтра после работы я принесу все, что надо, – специальные щипцы, «сонный пистолет» и переносные клетки.
– Что за «сонный пистолет»? – удивился Володька.
– А попробуй сделать кусающейся собаке укол обычной иглой! Или иглу обломаешь, или, что еще хуже, пес тебе все руки измочалит. Поэтому мы пользуемся особым шприцем – в нем нет иглы, очень тонкая струя препарата под сильным давлением пробивает кожу. Очень удобно, прислонил на мгновение, нажал на кнопку, и готово!
– Классно! – восхитилась я. – Как в американских фильмах!
– Ничего особенного, – поджал губы Володька, – нам в университете таким прививки делали. Я-то думал, там действительно пистолет!