Ставка на вылет

Карпинская Настасья

Его руки скользнули по спине, обжигая мою кожу через тонкую шифоновую ткань, нежное прикосновение никак не сочеталось с тьмой в его глазах, которая казалось, сейчас пожирала мою душу. Когда он положил одну ладонь на мою шею, а второй неожиданно с нажимом стер с моих губ помаду, от его касаний будто волной по телу прокатился жар, совершенно иррациональный, неправильный, я не хотела ничего чувствовать, но мои желания уже шли по всем известному маршруту. На моих щеках выступил предательский румянец, а на его губах заиграла полуулыбка за мгновение, до того как он, все также держа меня за шею, притянул к себе, впиваясь

в мои губы. Унесло почти сразу. Не ожидала. Не была готова. Едва сумела заглушить рвавшийся из груди стон, как он скользнул ладонью к ягодицам надавив, подсказывая двигаться и я подчинилась, вильнула бедрами имитируя секс, этим хороня под ошметками своего хладнокровия остатки здравомыслия, ибо его язык наглым танцем скользнул в мой рот, а между ног упирался явно не свернутый в кармане платок. Дыхание сорвалось. Попыталась хоть чуть-чуть отстраниться, чтобы хоть немного сошел жар, уже пульсирующий внизу живота. Он не дал. Притянул назад, и так что давление его эрекции попало на ту самую нужную точку. Тело простелило желанием, острым, горячим, подчиняющим, вырывая из моей груди сдавленный стон. Это было слишком, все происходящее было слишком, и нет я не про это заведение и этих людей, моя реакция на Колесникова была слишком острой. Я задыхалась, пьянея от ощущения его губ и давления там внизу. Меня разрывало от испытываемого стыда и одновременной жажды. Правильно Миронова говорила, что мой режим воздержания обернется против меня. Как в воду глядела.

Язык по языку, движение бедрами и первая дрожь прошлась по телу. Он почувствовал. Снова ладонь на шее. Отстранил на мгновение. В его глазах холодная бездна, подернутая огнем, мои затуманены будто пеленой. Хоть бы остановился. Но дальше он сделал то, чего я никак не ожидала, рука скользнула ниже, потянула за небольшую молнию на бархатных трусах. Дернулась в протесте, но его пальцы уже скользнули дальше и «нет» едва сорвавшееся с губ оборвалось моим позорным стоном. Его рука соскользнула с шеи на спину, и я уткнулась в плечо, вжимаясь в его тело, глуша собственные стоны. Движение его пальцев по самой чувствительной точке откликалось, било будто электрическими разрядами через все тело. В глазах темно, в голове марево, сердце гнало кровь по венам с такой силой, что пульсировало в висках. Меня разбивало, уносило необузданной стихией к обрыву.

– Тшш, – прозвучало возле уха, опаляя мою кожу своим дыханием и проходясь по мочке кончиком языка, добавляя огня и настойчиво подталкивая к краю. Нажим пальцев сильней, темп быстрей, и я пальцами в спинку дивана и его плечо. Прошило, разбивая тело и разум на груду осколков, вжимаясь в его тело, жадно хватала воздух, стук сердца набатом в ушах, а перед глазами красные всполохи. Унесло.

Отпускало медленно. Он, убрав руку, поглаживал мою спину, давая прийти в себя. Еще одно удивление, пульсирующее красной точкой на краю моего раз**баного разума, другой бы на его месте не упустил момент, не отказал себе в удовольствии. Отстранилась, поднялась с его колен, почти сразу повело в сторону, тело разомлевшее, ноги ватные. Колесников поймал за руку, помогая удержать равновесие.

– Спасибо, – произнесла на автомате, но прозвучало двояко. Добавлять, что это за то, что не дал упасть, не стала. Поправила одежду, стараясь на него не смотреть. Не могла. Хотелось пить. Посмотрела на бутылки,

что стояли на столе, безотчетно провела языком на пересохшим губам, что не укрылось от его взгляда. Но от идеи сделать хоть глоток тут, отказалась. Мало ли что могли подмешать. Не зря же Колесников не притронулся ни к чему, что нам подали. Он поднялся, и поравнявшись со мной, положил руку на мою спину.

– В машине есть вода. Пошли.

Ночь. Дорога по загородной трассе. Прочь от особняка Елисеева. Чем дальше мы двигались, тем больше меня отпускало. Колесников курил в приоткрытое окно и кому-то писал в своем телефоне. Сделала глоток воды из бутылки протянутой им и взяв из пачки, которая лежала между нами на сидении, сигарету, закурила, опустив немного стекло. Холодный воздух помогал прояснить ушедший в нирвану мозг и вернуться в реальность.

– Кирилл Константинович, куда? – подал голос, сидевший за рулем Степан.

– Ингу Аркадьевну на Фрунзе отвезешь, меня на Сахарова к Шаулову, – все также не отрываясь от своего телефона, выдал Колесников. Одной фразой заставляя взорваться мой едва успокоившийся мозг.

– У меня вещи остались на Разина. Вы на самом деле хотите обрубить потоки Елисеева? – повернулась, смотря на его невозмутимый профиль. Оторвался от телефона, подняв на меня взгляд.

– Это дополнительный крюк по городу, у меня нет времени. Пакет с вещами в кабинете на Фрунзе, там же есть душевая кабина, если вам будет необходимо. В черной папке на столе документы, которые вы запрашивали. По поводу Шаулова, мне нужно иметь в руках инструмент, чем я могу ответить в случае удара из-за мудака Елисеева. Бить первым не собираюсь, не тот случай, не волнуйтесь так. – Пояснил как для идиотки. И вернув взгляд к экрану телефона, дополнил. – Давай на «ты» за*бался выкать.

«Конечно, Кирилл Константинович, после того, что между нами было только на «ты», вы же почти меня трахнули»– так и хотелось добавить, но промолчала, затянулась сигаретой, отворачиваясь к окну.

На входе в рест уже ожидал Алексей, курил у крыльца, привычно залипая в телефоне. Как только Степан остановил машину, всадник тут же подошел, открывая мне дверь и помогая выйти.

В кабинете стоял пакет, но в нем были не мои вещи, а совершенно новые с бирками из магазина. Ощущение и ассоциация себя с проституткой снова вернулось, отчего-то хотелось плюнуть Колесникову в лицо. Хорошо хоть не очередное бархатное бюстье и даже не костюм из секшопа, а вполне скромное черное платье крупной вязки с длинным рукавом и комплект удобного хлопкового белья. Вообще, довольно странно, когда мужик, с которым ты даже не живешь, знает размер твоего лифчика, у меня подобное впервые.

В кабинете оказалась скрытая за декоративной панелью дверь, на которую указал всадник, когда я спросила его про душ. Смыв с себя флер Елисеевского мероприятия, переоделась и вернулась в кабинет. Пролистала документы в папке, пробежав взглядом по интересующим меня моментам, подтвердив свои предположения и прогнозы грядущем развитии ситуации. Надо бы это обсудить завтра с Колесниковым, но при одной мысли о нем внутри все дрогнуло и осело приятной тяжестью внизу живота. Ну и как мне с ним теперь работать? Так всегда будет, что ли? Мне срочно нужно абстрагироваться от этого всего, перезагрузиться. Убрала папку в ящик стола под ключ.

Конец ознакомительного фрагмента.