Ставка на вылет
Шрифт:
Елисеев сидел, развалившись на диване, выставив свое жирное брюхо обтянутое светлой рубашкой в бледно-голубую полоску и потягивая из бокала алкоголь, наблюдал, как перед ним какой-то мужик анально драл молодую брюнетку. Увидев нас, дал знак рукой, и парочка, прервав свое увлечение, удалились.
– Рад вас видеть Кирилл Константинович, очень вас ждал, – мерзко протянул Елисеев, причем еще и довольно фальшиво. Впрочем, он сам был мерзким, толстые короткие пальцы, которыми он сжимал свой бокал, блестели от жира как и его одутловатое лицо, видимо, он наблюдая за той парочкой еще и сытно ужинал и судя по накрытому перед ним столу
Садясь рядом с Кириллом Константиновичем, никак не ожидала, что его рука по-хозяйски ляжет на мои плечи, притягивая ближе к себе. Выражать как-то свое недовольство не стала, отдавая себе отчет, что тут моя роль немного другая, да и в их играх я еще до конца не разобралась. А ставки явно повышались.
– Я к тебе по делу, – Колесников, минуя любую обходительность, сразу перешел к сути, отчего Елисеев тут же немного погрустнел. – ИП Степановой твоя шарага и ее ССЗ наложилась на мою застройку на Мирошина. Мне надо, чтобы завтра в Ростреестр были поданы данные об отмене ССЗ.
– Ты такой шустрый Кирилл, хотя-я, – протянул Елисеев, – в молодости я был таким же, прытким, наглым, пробивным. Но сейчас другое время.
– Евгений Игоревич, по ушам мне ездить переставай. Или ты думаешь, я не понимаю, для чего ты встречу назначил именно тут и как потом это можешь использовать, я своим появлением в твоем Содоме уже гарантировал себе твое согласие. Не подашь завтра данные все твои левые потоки, которые идут через отмыв у Шаулова, рухнут уже к обеду.
– Ты мне угрожаешь?
– Я тебя предупреждаю.
Темный взгляд Колесникова не просто давил, он втаптывал сидящего напротив Елисеева, давая гарантию, что каждое произнесенное сейчас слово будет исполнено.
– Что ж ты сразу с наездов, с добром надо к людям, с добром и люди к тебе потянутся, – деланно улыбнулся Елисеев, хотя его бледные рыбьи глаза были наполнены гневом. Колесников никак на его реплику не отреагировал. – Сейчас все решим Кирилл Константинович.
Елисеев подозвал какого-то мужчину, что ошивался возле завешанного темными шторами дверного проема и отдав распоряжение, снова повернулся к нам широко улыбаясь.
– Ну, вот все сделано, завтра все документы будут готовы.
– Рад, что мы поняли друг друга.
– Ты напряжен, не всегда же надо думать о работе, здесь можешь расслабиться, отдохнуть от трудовых забот. А я как радушный хозяин угощаю, – и снова мерзкая ухмылка, одно движение его толстых пальцев и возле стола засуетились официанты, быстро сменив приборы, блюда и поставив на стол пару бутылок алкоголя.
– Благодарю, – сдержанно ответил Колесников. К Елисееву же подошла стройная длинноволосая брюнетка и начала массировать его плечи, тот отведя ее руку, поднялся со своего места.
– Могу предоставить на выбор девушек? Они у меня труженицы и умелицы, расслабят и удовлетворят любые желания, – засмеялся Елисеев на последней своей фразе и резко прижал к себе брюнетку, которая от неожиданности едва не подвернула ногу, пошатнувшись на своих высоких каблуках.
– Я со своей.
– Похвально, похвально. Но в Тулу со своим самоваром, как говорится, не ездят, – мерзкий смех снова прокатился по комнате.
– Я консервативен в некоторых вопросах.
– Понимаю, – от фальши, сквозившей в каждом слове этой жирной скотины, и то как он тискал
Когда Елисеев вышел из комнаты, я наконец-то выдохнула. Я видела много неприятных людей, но этот экземпляр возглавил бы рейтинг.
– У меня возникло сейчас много вопросов, – я повернулась, смотря на вполне расслабленного Кирилла Константиновича. Его рука все также лежала на моем плече, а большой палец приятно скользил по коже.
– Елисееву нужен на меня компромат, чтобы иметь хоть какой-то рычаг давления. Поэтому на встречу, он согласился только при условии, что мы встретимся здесь, – подтвердил Колесников мою догадку.
– И вы, зная, это все равно пошли сюда?
– У меня оставался не такой большой выбор. Поверь мне, сейчас это наименьшее из зол. Так что нам нужно дать Евгению Игоревичу хлеба и зрелищ, – Колесников с улыбкой повел головой в сторону потолка, и я подняв голову только сейчас заметила скрытую под балкой камеру, совершенно неприметную, едва выступающую, но это, несомненно, была она. Нервно сглотнула. Не так я представляла себе этот вечер, совершенно не так. Хлеба и зрелищ говоришь?
– Это обязательно?
– Это негласный уговор. Не будет компромата, не будет документов, – проговорил тот совершенно очевидные вещи, но у меня от всего увиденного и услышанного, видимо, закоротило мозг и логические цепочки выстраивались сейчас с большими трудностями.
– Вот и я не сомневаюсь в вашем мастерстве, – усмешка на его губах превратилась в дразнящую улыбку, а в темных глазах заиграли смешинки. Он явно наслаждался происходящим в отличие от меня.– Мне это нужно сделать на самом деле? – Инга Аркадьевна, вы же были замужем? – он скользнул взглядом по моему лицу, груди, ногам и усмешка коснулась его губ. – И иногда хотели сделать мужу приятно, а потом лежали, смотря на белый потолок, изображали страсть и желание, и считали минуты в ожидании, когда он кончит. – Имитация наше все, на этом браки держатся, – произнесла почти с облегчением. Почти. Потому что от одной мысли прикоснуться к этому мужчине у меня происходил сбой. Я его если не боялась, то опасалась. Это все равно, что прикоснуться к расслабленно лежавшему тигру, шанс, что он не откусит тебе руку, слишком мал. Хлеба и зрелищ говоришь?
Глава 8
Впервые в жизни отчаянно хотелось выпить, не просто бокальчик красного для храбрости, а так основательно, чего покрепче и желательно не меньше бутылки, чтобы убило, чтобы выбило пробки, обесточило, дабы каждое прикосновение этого мужчины не било разрядами тока. Но допинг предложен не был, поэтому, медленно втянув носом воздух, решившись, я подалась вперед. Немного привстав, оперевшись одним коленом на край дивана, рукой о спинку, перекинула ногу и устроилась на коленях Колесникова. Его руки тут же легли на мои ягодицы, пододвигая ближе, тепло его тела и ладоней в созвучии с ароматом его парфюма, действовали на мой мозг как доза забористой наркоты, отравляя разум с каждой секундой все сильнее. Это было плохо, очень плохо. Когда ничего не откликается, подобное воспринимается игрой, мозг не коротит, разум остается незамутненным. Ты все так же думаешь, анализируешь, просчитываешь. Это правильно, это было бы наилучшим вариантом сейчас. Но все пошло не так…