Ставлю на тебя

Пайнтер Линн

Он склонил голову набок и посмотрел на меня. — Спорю, ты была дежурной по коридору в школе.

— Что, прости? — Было очевидно, что он сказал это с насмешкой, и я металась между желанием врезать ему в нос и всхлипывая просить оставить меня в покое. Я снова скосила взгляд назад, и увидела, как мужчина, стоявший следующим в очереди, ухмылялся, явно подслушивая. Повернувшись обратно к Мистеру Ничто, я прошептала: — Не твоё дело, но в моей школе у всех была такая обязанность.

— Конечно, так и было.

Конечно, так

и было? Я издала звук, смесь рычания и стона, прежде чем мимолётно подумать, является ли нападение на пассажира федеральным преступлением.

— Ты… ты мне не веришь? — прошипела я сквозь зубы. — Насчёт дежурства в школе?

Он ухмыльнулся. — Не то чтобы я тебе не верю, просто мы оба знаем, что ты бы записалась добровольно, даже если бы это не было обязательным.

Откуда ему это знать? Он был прав, но меня бесило то, как он вёл себя, словно знает меня, хотя наше общение длилось всего пять ужасных минут. Я прищурилась и сморщила нос, будто от неприятного запаха, но физически не могла расслабить его. Удалось выдавить: — Неважно.

Он замолчал, но не сдвинулся с места, оставаясь там, где был. Мы стояли бок о бок, молча уставившись вперёд. Почему он не уходит? Он же не собирается здесь оставаться? После ещё одной длинной минуты молчания я не выдержала и чуть не выкрикнула: — Почему ты всё ещё здесь?

Он, казалось, был сбит с толку моим вопросом. — Что?

Я показала большим пальцем за спину, и он сказал: — Боже, ты это серьёзно говорила? Ты собираешься заставить меня стать в конец очереди?

Я глубоко вдохнула. — Я не заставляю тебя. Так всё устроено.

— О, ну, если так всё устроено… — он посмотрел на меня, как на идиотку. Сотрудник авиакомпании, стоявший у двери, взял микрофон и начал объявлять посадку на рейс. Я снова бросила на Мистера Ничто красноречивый взгляд: «Что ты творишь?», дополненный выпученными глазами. На что он только покачал головой и вышел и очереди.

Он посмотрел на мужчину позади меня и сказал: — Так всё устроено, не волнуйся.

И хотя я отказалась оборачиваться и смотреть на него, я слышала, как он бормотал «Так всё устроено» не менее пяти раз, пока шёл в конец очереди.

Зачееееем? Зачем этому самодовольному, язвительному придурку нужно было стать частью моего опыта? «Он портит мне удовольствие от полёта», — подумала я, сканируя посадочный талон и ступая на трап, что было иронично, поскольку единственное, что я не ненавидела в этом дне, был сам полёт.

Первый самостоятельный полёт был единственным крошечным событием, которому я радовалась, а «Мудак номер ноль», казалось, всеми силами пытался разрушить это.

Я не расслабилась, пока мы не поднялись на борт, багаж не убрали в верхний отсек, я не отправила сообщения обоим родителям и не села у окна. Люди всё ещё рассаживались,

но я справилась. Весь день я была в напряжении, но теперь — аххх. Я закрыла глаза и почувствовала, как наконец могу выдохнуть.

До тех пор, пока…

— Какова вероятность, что мы будем сидеть рядом?

Я открыла глаза и увидела Мистера Ничто, стоящего в проходе. Губы были сжаты в тонкую линию, и он был так же рад видеть меня, как и я его.

Глава 2

Чарли

Как будто день мне и так мало испортили, моё место оказалось прямо рядом с Маленькой мисс «Очередь движется».

Прекрасно.

Она удивлённо посмотрела на меня своими большими глазами и быстро заморгала, словно была шокирована тем, что увидела меня, но в целом выглядела как одна из тех чопорных девчонок, вечно пребывающих в шоке от любого несовершенства. Скрестив руки на груди, она произнесла: «Я бы сказала, один к ста семидесяти пяти».

По какой-то причине мне захотелось передразнить её, повторив её слова высоким противным голосом: «Я бы сказала, один к ста семидесяти пяти». Я с тоской посмотрел на ряды позади нашего, тянущиеся в хвост самолёта, и подумал, не захочет ли кто-нибудь поменяться местами.

Ну и, конечно же, эта девчонка знала количество мест в самолёте.

Едва я сел, телефон в кармане толстовки завибрировал. Я знал, что это мама, и также знал, что если не отвечу, она продолжит слать сообщения.

Я достал его и посмотрел на экран.

Мама: Ты успел на борт?

Я немного откинулся на тесном сиденье — чёрт возьми, я был слишком высоким для полётов.

Ненавидел летать.

Я ответил: Да.

Пристегнул ремень, но не успел даже вздохнуть, как телефон снова завибрировал.

Мама:Твой отец проводил тебя или просто высадил у дверей?

Я полез в карман, понимая, что мне уже нужен «TUM» (прим. пер.: таблетки от изжоги). Закинув две таблетки в рот, проигнорировал её вопрос (так как ответ ничего хорошего не принесёт: «Высадил у дверей, потому что парковка слишком дорогая») и написал: Бабушка Мария просила передать привет.

Я знал, что это остановит поток сообщений.

Мама и бабушка всегда были близки, но как только родители решили развестись, всему этому пришёл конец. Теперь мама называла её «старой ворчуньей», а бабушка Мария — маму «той женщиной».

Взрослые люди, верно?

Я откинул голову на спинку сиденья и попытался осознать тот факт, что лето закончилось. Казалось, ещё пару дней назад я с нетерпением летел на Аляску, чтобы провести лето с семьёй отца, но теперь я летел обратно, оставляя их (и Грейс) позади, к жизни с мамой и её новым парнем.