Ставлю на тебя
Шрифт:
— Я знаю. Я рад поехать в Колорадо, но не уверен насчёт поездки с тобой.
— Что? — Я нашла «Вам письмо» в разделе романтических комедий и включила его. — Почему? Я идеальный попутчик.
— Мы же уже раньше путешествовали вместе, помнишь?
Конечно, помнила. Он знал это. И я знала. Даже если это казалось вечность назад.
Я сказала: — Вот почему я этого боюсь. А я, между прочим, фантастический путешественник.
— Да ладно тебе, Очкарик, — поддразнил он, и могла видеть
Меня слегка ошеломило то, насколько хорошо он меня знал.
И блин. Мне это понравилось.
Он знал обо всех моих неврозах и заморочках, и я ни разу не почувствовала, что он разочарован или отстранён.
Мне нравилось, когда он поддразнивал меня из-за них, потому что это помогало мне относиться к ним с юмором. Становилось легче с ними жить. Было приятно посмеяться над собой вместо того, чтобы стесняться.
— Остановки — это просто предложения, — сказала я, — ты ошибаешься насчёт закусок, — он не ошибался, — и я думаю, что это потрясающе иметь музыкальное сопровождение для каждого этапа твоего путешествия.
— Ты звучишь как сумасшедшая. Кроме того, раз я за рулём, я выбираю музыку.
Я даже представить себе не могу, что слушает Чарли. Бо Бернем17, но рэп. — Это нечестно.
— Как и тот факт, что я за рулём, — сказал он, пытаясь донести свою точку зрения.
— Я могу сесть за руль, — ответила я, хотя и не хотела этого.
— И позволить тебе нарушить святость связи между мной и моим автомобилем? — спросил он. — Я так не думаю.
Я тихо хихикнула, наблюдая по телевизору, как Том Хэнкс путешествует по осеннему Нью-Йорку, и спросила: — Чем ты сейчас занимаешься?
— Смотрю Лоуренса Велка18 и трогаю себя.
— Во-первых, фу-у-у, — сказала я, невольно рассмеявшись. — А во-вторых, Лоуренс Велк?
— Поглаживаю мою бороду, извращенка, выкинь эти грязные мысли из своей головы. — Он звучал так, будто улыбался, когда сказал: — И я потерял пульт, если тебе это интересно, а мой телевизор всегда возвращается на общественное телевидение, когда я его включаю.
— Так ты серьёзно лежишь и смотришь древнее шоу, где куча людей стоит и поёт, потому что тебе лень искать пульт?
— Почти.
— Так что когда ты говоришь «поглаживаю бороду», ты на самом деле имеешь в виду, что трогаешь свои жалкие три волосинки на подбородке, верно?
— Ну же, Бей, не надо быть такой злой, — сказал он, и мне понравилось, как звучал его голос, когда я поняла, что он улыбается. — Эти волоски — неопровержимое доказательство будущей бороды.
— Сомневаюсь, — поддразнила
— Доказательство моей мужественности, — ответил он.
— Щетина не является доказательством мужественности, — поправила я, — не то чтобы то, что у тебя на подбородке, вообще можно назвать щетиной.
— Не могу поверить, что ты так ненавидишь мою бороду, — сказал он, изображая возмущение, но его выдал смешок, который вырвался у него.
— Не могу поверить, что ты настаиваешь на том, что это борода.
— Хочешь, чтобы я сбрил её до завтра?
Меня это удивило. — Это твоё лицо, и ты можешь делать всё, что хочешь.
— Но ты голосуешь за…? — спросил он, и я задумалась, а действительно ли его интересует моё мнение.
— Сбривай, — сказала я, представляя его лицо. — Дело не в том, что волосы неприятные сами по себе, просто у тебя симпатичное лицо, а борода его скрывает.
Тишина, а потом… — О Боже, ты так влюблена в моё лицо.
— Заткнись и перестань вызывать у меня тошноту, — я откинулась на изголовье кровати и сказала: — Объективно у тебя очень красивое лицо, которое, вероятно, нравится другим людям.
Я снова услышала его смех. — Но не тебе.
— Боже, нет. — Мне показалось забавным, что я дружу с кем-то настолько объективно привлекательным, но для меня таким обычным. — Иногда я закрываю глаза, когда мы вместе, просто чтобы не видеть твои глаза, щеки и этот ужасный нос.
Он снова засмеялся. — Ладно, признание.
— Уф, ненавижу подобное.
— Я знаю, — сказал он. — Хуже некуда.
— Давай, продолжай, — подтолкнула я его.
— Ладно. Итак. Когда я увидел тебя в кинотеатре в прошлом году, прежде чем ты открыла рот и напомнила мне, какая ты заноза в заднице, я подумал, что ты горячая штучка.
Я рассмеялась в голос. — Ты серьёзно только что сказал, что считал меня горячей, пока не вспомнил о моём характере? Ты имел в виду это как комплимент?
— Да ладно, Бей, ты же понимаешь, о чём я, — его голос немного дрогнул, когда он сказал: — Я поднял голову, и подумал: «Черт, она красивая», а потом: «О, черт возьми, это та чокнутая из самолёта, только с нормальными волосами».
Я понимала, что он имел в виду. Я почувствовала то же самое, когда увидела его.
— Оууу, спасибо, Чарли.
— И…?
Боже мой, он хотел, чтобы я ответила ему тем же.
Я призналась: — Ладно. Когда мы увидели приглашение на выпускной, я подумала, что ты выглядишь довольно симпатичным и подкачанным. Но только до тех пор, пока ты не посмотрел на меня. Тогда я такая: «Вот же блин, мне нужно бежать, потому что я ненавижу этого парня».
Он рассмеялся глубоким, хриплым смехом, от которого мне захотелось чаще заставлять его смеяться. — О, Очкарик, ты никогда меня не ненавидела.
Я перевернулась на бок и укуталась в одеяло.