Ставок больше нет
Шрифт:
– Идея в том, чтобы проработать это письмо по программе, которая выдала данные о «Кривой судьбы». Может быть здесь есть какое-то совпадение?.. Какая-то зацепка, хоть что-то…
Гараничев по-прежнему находился в Саду Коммунизма. Знал – администрация президента и службы, ведающие протоколом, начинают раздражаться: с какой это стати он использует в качестве рабочего кабинета один из залов дворца: разложил на одном из столиков служебные документы, устраивает совещания с подчиненными?! Мог бы временно разместиться в одном из кабинетов, благо административных зданий в Кремле предостаточно…
Гараничев не любил кабинетов. Тем более чужих. В Саду Коммунизма через огромную стеклянную стену открывался вид на старинные постройки. В темное время суток, когда свет и тени вели на средневековых камнях причудливую игру, в душу заслуженного гебиста вползало странное ощущение: здесь, в искусственном саду, созданном по воле одного из самых загадочных и непонятых Генеральных секретарей ЦК КПСС, он находится в самом центре событий, сути которых до сих пор не в силах разгадать никто. Предчувствие заставляло его не покидать сада, устроить здесь импровизированный штаб.
Он протянул руку и потрогал стебель красивой, словно восковой камелии.
Петренко наконец ответил:
– Я не могу отправиться сейчас в вычислительный центр.
– Отправь Исаева… – Гараничев хмуро посмотрел на подчиненного.
– Я бы не хотел отпускать его… Мы раскопали свидетеля. Поедем к нему вместе.
– Рыбная история?..
– Можно назвать и так… Поймите, это азарт! – продолжал Петренко. Гараничев медленно двинулся в сторону бассейна с хрустальной горкой и бьющего из нее фонтана. – Сами знаете, когда идешь по следу… Все дело слишком необычное. Исаев иногда замечает такое, что не удается подметить мне. Считаю, в данном случае нельзя работать поодиночке! – твердым, решительным тоном закончил агент. – Это может повредить раскрытию истины.
Несколько мгновений оба молчали. Затем Петренко произнес:
– Михаил Павлович, с вычислительным центром до сих пор работал Рудалев. Почему вы не хотите отправить его?
– Он спит. Я не могу его будить… Парень окончательно вымотался. Пусть схватит хотя бы пару часов сна…
– Хорошо, мы сделаем крюк и по дороге к свидетелю заедем в вычислительный центр. Один раз я все же виделся с этим программистом. Правда, не уверен, что он все еще там, – Петренко отодвинул с запястья рукав пиджака, глянул на огромные, по последней моде, круглые наручные часы. – Время позднее…
– Если он уже дома, заедете туда и доставите его на работу! – распорядился шеф. – Кроме вас послать некого. Сами понимаете, посвящать кого-либо еще в подробности дела невозможно…
Они были уже у фонтана. Струи воды стекали по горке из хрусталя вниз… К ним подошел Исаев.
– Смотрите, Михаил Павлович, – проговорил он, показывая пальцем куда-то вниз, в воду бассейна. – Рыбки…
В отсветах, которые отбрасывали подсвеченные снизу глыбы разноцветного хрусталя, медленно плавали золотые рыбки.
– А ведь это… – невольно озвучил мысли шефа Петренко, – единственное место в Кремле, где плавают живые рыбы…
По лицу Гараничева пробежала тревога. Он резко повернулся и кинул напряженный взгляд куда-то туда, в глубь Сада Коммунизма, где в эти часы царствовала полутьма.
Гаспарян не зажигал света. В камине потрескивали дрова, на стене светился экран большого плазменного телевизора, – шел какой-то сериал – биржевик не обращал на телепремьеру внимания – достаточно освещения, чтобы не наступить ногой на поднос с бутылкой виски и стаканом, стоящий посреди медвежьей шкуры.
Не мог придти в себя. Ждал каких-то неприятностей, допросов, но не в этом было дело. Мираж молниеносного обогащения не выветривался из головы. Виски не помогало. С каждым новым полустаканом Гаспарян трезвел все больше.
Что же все-таки произошло?..
Ночь «казино «Пале-Рояль», – так он окрестил для себя эту дату, – закончилась для него неожиданно, – Агата что-то прошептала на ухо своему спутнику, затем взяла Гаспаряна за руку, отвела в комнату, где состоялось их знакомство. Потом вышла – «На минутку!» – Артурчик ни о чем не спрашивал. Взвинченный, он понимал в происходившем еще меньше, чем в самом начале вечера. Вдруг накатил страх, – показалось: его блеф сейчас обернется чем-нибудь ужасным. В коридоре раздались громкие голоса, топот ног. Не владея собой выскочил наружу…
Дальше – неинтересно: отвели в покер рум, обыскали, переписали данные. «Пришел играть! – так объяснил людям в штатском.
Отпустили. С этой минуты не мог ничего делать, – в голове снова и снова прокручивалось пережитое…
В коттеджном поселке он оказался не сразу. Несколько часов колесил по Москве, звонил жене по мобильному, пытался достать до своего компаньона, но у того – а чего еще ожидать? – не отвечал телефон. Уже после рассвета оказался в промерзшем, лишь наполовину обставленном доме. В баре хранилась початая бутылка виски… Не растапливая очага и почти не закусывая Артурчик стремительно напился до бесчувствия. Такое случилось впервые.
Очнулся под вечер. Первым делом потянулся к бутылке.
Никто кроме жены не мог знать, что он здесь. Пустующее гнездышко приобрел у дальнего родственника недавно, владельцем числилось третье лицо. Если его ищут, до сюда доберутся очень нескоро.
Телефон выключен, нажав кнопку телевизора, тут же переключил его в беззвучный режим. Артурчик чего-то ждал. Было ощущение: все – лишь первая серия.
Послышался слабый стеклянный дребезг – что-то ударилось в окно. Гаспарян не пошевельнулся. Мысли в очередной раз побежали по старому, давно замкнувшемуся кругу. «Нет, надо ехать в «Пале-Рояль»! Попытаться разыскать Агату… И еще – мне нужен Мацыгин!» – успел подумать он прежде чем оконное стекло вновь зазвенело. На этот раз звук был громким и отчетливым – как будто о него ударился камушек.
Артурчик напрягся… Размышления прервались. Несколько минут он вслушивался в тишину. Потом стекло звякнуло, – не было сомнений: кто-то попал в него маленьким камнем. Гаспарян осторожно, стараясь не задеть бутылку и стакан, встал во весь рост. Подошвы его ботинок находились на медвежьей шкуре. Сойдя с нее, направился к двери.
Мог сперва попытаться разглядеть что-нибудь через окно, но не сделал этого. Голова уже ничего не соображала. В конце-концов, если кто-то не собирается прятаться… А если бы хотел…