Ставшая реальностью игра пугает меня...
Шрифт:
Все они были его врагами. Без геройского титула он никому и даром не сдался. Никто не пойдёт его искать. И убийцы были единственные, кто искал его после исчезновения.
«Идиоты, у них бы ничего не получилось! — злорадствовал про себя Эдик. — При виде троля я бы улетал оттуда на крыльях ветра».
— Скоро ещё? — спросил он после долгого молчания.
— Где-то час, — прошептала девушка.
Конь летел на крыльях ночи, уносясь вдаль, и они всё приближались к страшной развязке.
Но развязка на самом деле уже произошла в душе Эдика. Пелена спала, и он видел мир чёрным
Мелочный, грубый мир.
И об этом мире он когда-то мечтал. Мечтал быть светлым рыцарем, героем. Он думал, что здесь его подвиги оценят и поймут. Что это именно тот мир, который нужен. Мир для героя. Мир, где он станет героем только по факту существования в нём. Но как же он ошибался.
Люди везде одинаковы.
Глава 11
Тёмная ночь проносилась мимо Эдика, погружённого в оцепенение, вызванное сотрясением внутреннего мира. После услышанного там произошла катастрофа планетарного масштаба. Лишивший его всего брат уже не казался абсолютным злом. А вера в ярла и Юхо полностью исчезли. Эдик был ошеломлён. Дождь прекратился, но он не заметил этого, и вообще не мог ни о чём думать, кроме как о том, в каком ужасном положении он оказался.
«Получается, что мне даже не стоит возвращаться назад — думал Эдик. — Если я вернусь назад и мне удастся доказать, что я Эдик де Тюк на меня опять начнёт охоту император. Опять дрожать от страха в ожидании убийц, опять бояться, опять жить в постоянном страхе! Когда же всё это кончиться?»
Всё казалось бес толку. Он никаким образом не может вернуться как Эдик де Тюк. Конечно, он может доказать что он брат Эдика — Эрик. Осталось создать доказательство. Мальчик решил, что обдумает этот вариант, когда спасётся. А он уже решил спасаться. Поскольку становиться членом братства тьмы Эдик не собирался. Его отпугивало то, что ему придётся постоянно рисковать без какой-либо славы. Впрочем, слава была и у наёмных убийц, а вот обожание народа — нет. А без этого Эдик не хотел подвергать себя таким серьёзным опасностям. Да и он вообще не хотел подвергать себя никаким опасностям.
По этому он решил бежать при первой возможности.
В тюрьме замка барона Цейнхагнера сырую темноту разгонял факел толстого надсмотрщика, проходящего между пустых камер.
Из-за решетки на него посмотрела сидящая на коленях Брумгильда, её пышная грудь виднелась через расстёгнутую куртку.
— Не хочешь отсосу? — облизав губы, она посмотрела на тюремщика.
— Мне не велено вас выпускать! — сказал он, сглотнув.
— А ты просунь его сюда.
Толстяк засунул факел в держатель и принялся развязывать штаны.
— Небось, жена совсем не даёт? — облизала губы ведьма.
— Да, старая кошёлка. Совсем осучилась, — пробормотал
Достав свой инструмент, уже принявший боевую готовность, он просунул его между отслоившихся ржавчиной полосок решетки.
Брумгильда, сев поближе, принялась поглаживать почти не видимый в темноте член.
— Наконец-то! — застонал тюремщик.
Когда член затвердел ещё сильнее, то она, сжав его, резанула об ржавые края решетки. Истекая кровью, мужик закричал, отпрянув назад. Стукнувшись спиной о решетку напротив, он почувствовал, как его кто-то схватил за шею.
Это была Нэтси. Она сдавила сильными руками его шею. Послышался хруст, и труп толстяка осел на грязный.
— Я видела у него ключ от кандалов! — прошипела Брумгильда. — Быстрее!
Просунув обе руки в кандалах между полосками решетки, Нэтси сняла с пояса ключи и бросила их подруге. Та поймала связку и сняла противомагические кандалы. Встав с пола, Брумгильда приложила руку к встроенному в решетку замку. Из раскрытой ладони полился свет, соединённый с тьмой, и замок раскрошился ржавчиной. Ведьма открыла ржавую решетку и побежала по коридору к доске с ключами от камер.
— На, возьми! — она протянула подруге ключи от кандалов, а пока та снимала их, открыла решетку её камеры.
— Надо найти золото! — прошептала Нэтси.
— Пошли! — кралась по коридору ведьма. Прихватив факел, подруги направились к дверям на лестницу.
А в это время все служанки особняка древнего рода видели сны, где сир Эдик де Тюк флиртовал с ними, склоняя к интимной близости. Они отпирались лишь только для приличия, но потом с удовольствием прыгнули с ним в кровать. Лишь одной Ульрике совершенно не спалось. Она бродила по длинным коридорам особняка.
— Бесполезно, Эдик де Тюк уже мёртв, — сказала она сама себе и пошла в спальню.
Замок барона Цейнхагнера выглядывал из темноты длинной стеной. Старой, разваливающий, помнящий лучшие времена, окружавший стоящий в отдалении от деревень и трактиров древний замок. Ощетинившись парапетами, он смотрел на мир, оставаясь в стороне от его дел. Они его не касались и не интересовали, всё что он мог — это поглощать плоды бесконечного труда людей, собирая ценности за своими стенами. Он был такой же, как и его хозяин, живущий в чреве главного здания.
Последнее время скупой барон рассорился со всеми соседями и почти не покидал замок. Кирпичная стена защищала его от внешнего мира, за ней он прятался и чувствовал себя в безопасности.
И в эту безлунную ночь, на стенах его замка царила непроглядная темнота. Лишь только свет в караульной башне одиноко тонул в её безбрежном океане. А за стенами шла просека, и дорога от ворот миновав луговые травы вокруг замка, уходила в чёрный лес. Оттуда вылетел чёрный конь с двумя всадниками. Перейдя с тяжёлого бега на шаг, он направился к старой стене.