Стая
Шрифт:
Лисовский почувствовал, как что-то знакомо кольнуло в руку, и еще раз, и еще, и еще… Отчего так много? — вяло удивился он. По телу растекалось что-то непонятное, незнакомое, по действию не похожее на прежние инъекции…
— Поспешите, это ненадолго, а повторить я…
— Выйдите, — посетитель все так же без нажима перебил речь человека в салатном медицинском костюме. — Выйдите все.
— Но…
Посетитель соизволил наконец повернуться к врачу, взглянул удивленно. И очень скоро остался наедине с забинтованным пациентом.
— Роман! Теперь вы меня узнаете?
Незнакомое ощущение достигло головы, мысли прояснились — и Лисовский узнал… Не лицо, по-прежнему остающееся смутным. Узнал голос — согласные в произносимых словах звучали мягко, что придавало словам некую задушевность… Именно так говорил человек, отправивший отставного майора-спецназовца Романа Лисовского в рейд к таинственному объекту, затерянному в безлюдных лесах на границе Ленинградской области и Карелии… В рейд, завершившийся здесь, в отделении реанимации…
— Вы можете вспомнить, что произошло? Вас подобрали рыбаки, чуть ли не на середине Ладожского озера. Нашлись свидетели падения вертолета… А объекта, к которому вы шли, — не осталось. Взорван, сожжен… Ваша группа даже при желании не сумела бы его уничтожить столь основательно. Предполагаю, что вы лишь спровоцировали включение системы самоуничтожения… Затем попытались вырваться из ловушки на захваченном вертолете… Так все было, Роман? Так?
Лисовский ничего не сказал. Но движение его головы можно было расценивать, как утвердительный кивок.
Всего произошедшего майор не мог восстановить в памяти… Перед мысленным взором вставали лишь отдельные картинки.
Бег по ночному лесу… Красные нити трассирующих пуль, прошивающие мглу… Охваченные пламенем здания… Трупы под ногами — изуродованные, страшно растерзанные… И твари, огромные мохнатые твари, свирепые, почти неуязвимые, неизвестно из какой преисподней вынырнувшие… Схватку с такой тварью — убитой, прихваченной в качестве трофея и внезапно ожившей на борту летящего над Ладогой вертолета, — майор помнил плохо. Но знал: они все же добили гадину, хоть и страшной ценой…
— Роман, меня интересует лишь одно: вам удалось что-то захватить? Документы, биоматериалы? Подопытных животных, хотя бы мертвых?
Посетитель не лгал. Ничто другое его и в самом деле не интересовало. Район падения винтокрылой машины определен более чем условно, и глубина в том районе колеблется от ста до двухсот пятидесяти метров, и возможностей для долгих поисков нет, — стоит лишь засветить свой интерес, и рано или поздно надо ждать появления конкурентов, причем обладающих куда большими возможностями… Если уж рисковать, то оправданно, наверняка зная, что на дне Ладоги не лежит пустая скорлупа от ореха.
Посетитель не лгал. И надеялся, что Лисовский в его нынешнем состоянии тоже к лжи не способен. Да и нет у того оснований лгать: ясно же, что заказчики не расплатятся, пока не заполучат трофеи. Честно говоря, они, заказчики, платить не собирались в любом случае. Но Лисовскому об этом знать не положено…
Роман Лисовский многого не помнил… Но в память намертво впечаталась мысль, пришедшая в ходе операции: добычу отдавать нанимателям нельзя. Ни в коем случае… Он, майор, уже мертвец, реаниматоры зря хлопочут… Узнавших столько исполнителей жить не оставляют. Но если этот мужчина, мягко произносящий согласные, доберется до вертолета, трупов станет больше. Гораздо больше…
— Было что-то захвачено? — давил посетитель.
Лисовский покачал головой: не было. Хотел подтвердить словами: да какое там… всё, дескать, взорвалось-сгорело, сами-то едва ноги унесли… Хотел и не смог.
Но посетитель вполне удовлетворился отрицающим жестом. Чуть позже, прощаясь с врачом, поинтересовался: есть ли шанс, что больной заговорит? Завотделением пожал плечами: есть, почему ж не быть. Не ясно лишь, когда это произойдет: через неделю, через две, через месяц… Но никаких гарантий нет, летальный исход тоже вполне вероятен. Как маятник — и туда, и сюда качнуться может.
Посетитель слушал, поглядывал по сторонам, оценивал диспозицию: второй этаж, окна без сигнализации, отделение разделено на боксы прозрачными перегородками и насквозь просматривается с центрального поста, но ведь освещение может и погаснуть ненадолго, подобраться незаметно к дверце электрощита легче легкого… Потому что ситуация с вертолетом в чем-то повторяется и здесь: хоть глубины нет, но появление конкурентов вполне вероятно.
…Роман Лисовский умер той же ночью. След от инъекции, ставшей для него смертельной, обнаружить было бы трудно: подобных следов на теле хватало… Да никто и не пытался обнаружить.
3
Граев потерял контроль над собой — в третий или четвертый раз за всю свою жизнь.
Когда способность воспринимать окружающий мир вернулась в полной мере, у ног лежал труп — череп разнесен вдребезги. В самом буквальном смысле — вдребезги. Трофейный пистолет валялся рядом с трупом — рукоять измарана липким и гадостным, лишившийся глушителя ствол погнут…
«Это ж надо умудриться — согнуть оружейную сталь…» — отрешенно подумал Граев.
Подумал единственно для того, чтобы не думать ни о чем ином. Потому что за спиной лежало другое мертвое тело, с крохотным пулевым отверстием в области сердца. Шальная пуля? Рикошет? Или первый выстрел был направлен все-таки в Сашу? Уже не важно…
Оборачиваться не хотелось… Граев медленно, один за другим, разжал пальцы… Глушитель падал, казалось, целую вечность… Наконец глухо звякнул о брусчатку…
Сзади раздался младенческий плач.
И все завертелось очень быстро.
Спустя минуту Граев уже взбегал по лестнице своего подъезда, прижимая к груди не перестававшую надрываться Ксюшу… Лифт здесь имелся и даже функционировал, но лучше уж потерять немного времени, чем увидеть направленные на тебя стволы, когда дверцы откроются… На лестнице есть хоть какое-то пространство для маневра.