Стажер
Шрифт:
Он вышел к себе и вернулся с предметом, очень похожим на яйцо, только оно было как будто из стекла, а внутри «играла» цветомузыка – переливающиеся из синего в зеленое всполохи. Дал нам по очереди подержать, пояснил:
– Это леденец. Довольно распространенная цацка, а потому недорогая – цена ей три рубля ведро и то в базарный день. Но дешево не значит плохо. Леденец – штука полезная. Сейчас я покажу вам принцип работы атрийского переносного холодильника. Можно?
Не дожидаясь ответа, он вытряхнул мой вещмешок, засунул в него бутылку
– Через пять минут проверим результаты.
Результаты нас впечатлили. Чем бы ни было это «яйцо», но водку оно охладило до нужной температуры.
– И это, братаны, лишь маленькая часть здешних сокровищ, – довольно улыбаясь, сказал Марчелло. – Есть, к примеру, перышко. Кинул такое в рюкзак, и можно смело переть в нем полтонны. А паутинка – это, братаны, все равно что шапка-невидимка. Короче, я вам тут до вечера буду перечислять.
– Да этим цацкам цены нет! – восхищенно сказал я.
– Цена, братан, на все есть, – поправил меня Марченко. – Только загнать их не так просто. Скажем, перышко на Большой земле туеву хучу баксов стоит, но тут ты его толкнешь в десятки раз дешевле. Дороже у тебя никто не купит. И то – места знать надо. Есть такие, где тебе башлять не станут. Раскусят, что ты новичок, грохнут, цацки заберут и всех делов. Поэтому мой вам совет – если найдете хабар, сдайте мне. Я заплачу, не обижу.
– Мы подумаем, – кивнул я. – А где вы берете эти цацки?
– Долгая тема, – посерьезнел Марчелло. – Одно скажу – иной раз жопа кверху мехом вывернется, покуда ты это перышко или погремушку достанешь. А то можно и коньки отбросить. Здесь с этим запросто. Ладно, пацаны, башку не забивайте. Вы бы лучше погоняла себе придумали, а то другие перекрестят, надоест отмазываться.
– Зачем погоняла? – спросил я. – Что тут, зона что ли?
– В точку! – поднял большой палец правой руки Марченко. – Так и есть. Пусть аномальная, но зона. А погоняла нужны всем. Случись с тобой или, скажем, с прапорщиком Галунзе беда, когда счет на секунды идет, ты что в эфир кидать будешь? Спасите, помогите, с товарищем прапорщиком Галунзе неприятность случилась… Да тут половина даже не вспомнит его фамилию. А если дашь объяву, что с Гидроперитом ЧП, все сразу поймут. И время, опять же, сэкономишь. Ну так что насчет кликух?
– У меня фамилия Денисов, в школе Дэном звали, – задумчиво произнес Леха.
– Дэн – нормально, – одобрил Марченко. – Он посмотрел на меня: – А ты кем будешь?
– Я Артем, а буду… – я задумался. – Арчи!
– Тоже ничего, – согласился собеседник. – Дэн и Арчи. Звучит. Комбрига нашего зовут Батей, с прапорщиком тоже разобрались. Соседа моего по комнате Компотом кличут. Он до компота из сухофруктов сам не свой. Потом и про остальных узнаете.
Гость зевнул.
– Засиделся я у вас, пора и баиньки. Пока, пацаны! Держите хвост пистолетом. Завтра вам Галунзе покажет гидроперитную мать.
Марченко ушел, оставив на столе недопитую бутылку, однако леденец забрал с собой.
– Нормальный мужик вроде, – сказал я, когда мы с Лехой остались вдвоем. – Без понтов. Пришел, все рассказал.
– Нормальный, – откликнулся Леха, убирая бутылку в холодильник. – Только одно «но»… Ты помнишь, сколько он за тушенку предлагал?
– Помню. Полторы сотни за банку.
– Угу, – кивнул Леха. – Полторы. А ко мне до него другие мужики подваливали и предлагали пять сотен. Как думаешь, если мы ему хабар сдавать начнем, во сколько раз он нас наколет?
Глава 3
Спал я на удивление хорошо. Видимо, дал о себе знать стресс, а сон, как известно, лучшее от него лекарство. После водки.
Но пить мне уже не хотелось.
Утро началось с физзарядки под проливным дождем. Было еще двое новеньких – Филя и Кокос. Они прибыли с Большой земли на неделю раньше и тоже оказались в учебном центре. Надо сказать, там было немноголюдно: пополнения прибывали нечасто. Кроме нас стажировку проходили еще несколько офицеров из внутренних войск, но у них была особая программа, на занятиях мы не пересекались.
Росту Филя был богатырского, темные волосы зачесывал назад, отращивал пижонистые усики, ходил пружинисто и легко. Мощная грудная клетка выдавала в нем любителя потаскать в свободное время железо. Не удивлюсь, если он был большим любителем покрасоваться, попозировать перед зеркалом. Культуризм – еще та зараза, способная из нормального человека сделать самовлюбленного нарцисса.
Кокос тоже увлекался спортом, был он поджарый и подтянутый. Из таких выходят хорошие пловцы и бегуны на короткие дистанции. Носил небольшую челку, брился до зеркального блеска и отличался тяжелым характером. Я редко видел улыбку на его лице.
Парни постоянно держались вместе. Ощущалась в них какая-то первобытная злоба и… растерянность. Им, как и прочим новичкам, было трудно свыкнуться с новыми обстоятельствами.
Я спросил, где они служили.
– В сорок пятой дивизии, миротворческой, – пояснил угрюмый Кокос.
– И как, приходилось «миротворить»?
– Не-а, – признался он. – Не успели. Только собирались, но сюда быстрей законопатили.
Тут появился Гидроперит и потащил всех на спортплощадку.
Егеря, курившие под козырьком подъезда, проводили нас сочувственными взглядами.
Ливень косыми струями хлестал землю. «Непромокаемая» форма быстро потяжелела и прилипла к телу.
Я мчался, перепрыгивая лужи. Следом, пряча глаза от летящей с подошв грязи, цепочкой бежали остальные. Гидроперит выныривал то спереди, то сзади, носился кругами. Казалось, он не знает усталости. Нам же приходилось не в пример тяжко.
– Этот безумный прапорщик меня доконает, – пробормотал Леха. Он хрипло дышал. Бег никогда не был его коньком.
– Говори тише, – не оборачиваясь, предупредил я. – Не ровен час, услышит. Со света сживет.