Стажеры. Второе нашествие марсиан
Шрифт:
«Космические корабли», — с удовольствием подумал Юра. Он, конечно, знал, что Мирза-Чарле, как и все другие ракетодромы на Земле, служит только для возлеземных сообщений, что настоящие планетолеты, фотонные ракеты типа «Хиус», «Джон Браун», «Янцзы» слишком громадны и могучи, чтобы стартовать прямо с Земли, но и эти темные силуэты за горизонтом тоже выглядели достаточно внушительно.
— Ракеты, ракеты, — неторопливо проговорил полицейский. Сколько людей улетает туда, — он поднял к черному небу голубую светящуюся дубинку. — Каждый со своими надеждами. И сколько их возвращается в свинцовых запаянных гробах! Вот здесь, у этого шлагбаума, мы выстраиваем траурный караул. Дух
Горизонт вдруг озарился ослепительной вспышкой, огненная длинная струя ударила в небо и рассыпалась каскадом искр. Бетон под ногами задрожал. Полицейский поднял к глазам часы.
— Двадцать двенадцать, — сказал он. — Вечерний лунник.
В небе загрохотало. Громовые раскаты слабели, удаляясь, и, наконец, затихли совсем.
— Мне пора, — сказал Юра. — Как тут побыстрее добраться до города?
— Идите пешком, — ответил полицейский. — У поворота на склад поймаете попутную машину.
Когда в половине десятого Юра добрался до гостиницы, вид у него был несколько взъерошенный и ошеломленный. Вечерний Мирза-Чарле был совершенно не похож на Мирза-Чарле днем. По улицам, пересеченным резкими черными тенями, сплошным потоком двигались автомобили. Огни реклам озаряли толпы на тротуарах. Двери всех баров и кафе были распахнуты настежь. Там ревела музыка и было сизо от табачного дыма. Пьяные иностранцы брели по тротуарам, обнявшись по трое, по четверо, горланя незнакомые песни. Через каждые двадцать-тридцать шагов стояли полицейские с каменными лицами под низко опущенными касками. Сквозь шевелящуюся толпу спокойно и неторопливо проходили тройки крепких молодых ребят с красными повязками на рукавах. Юра видел, как один такой патруль зашел в бар, и там мгновенно воцарилась тишина, и даже музыка перестала играть. У патрулей были скучающие брезгливые лица. Из другого бара, уже недалеко от гостиницы, двое с маленькими усиками вышвырнули на тротуар какого-то несчастного и принялись топтать его ногами. Несчастный громко кричал по-французски: «Патруль! На помощь! Убивают!» Юра, стиснув от омерзения зубы, прицелился уже дать в ухо одному из этих усатеньких, но тут его очень бесцеремонно отстранили, и длинная жилистая рука с красной повязкой ухватила одного из усатеньких за ворот. Другой усатенький пригнулся и нырнул в бар. Патруль небрежно стряхнул добычу в объятия подоспевших полицейских, и те, завернув усатенькому руки за спину, почти бегом поволокли его в ближайший переулок. Юра успел заметить, как один из полицейских, воровато оглянувшись на патрулей, изо всех сил стукнул усатенького по макушке светящейся дубинкой. Жаль, не успел я его, подумал Юра. На минуту ему даже расхотелось лететь на Рею. Захотелось надеть красную повязку и присоединиться к этим крепким, уверенным молодым ребятам.
— Ну и порядочки тут у вас! — вернувшись в гостиницу, возбуждено сказал Юра администратору. — Какое-то клопиное гнездо!..
— Вы о чем? — испуганно спросила администратор. Юра пришел в себя.
— Да на улице, понимаете, — сказал он, — такое болото!..
— Международный порт, пока приходится терпеть, — сказала администратор с улыбкой. — Ну, как ваши дела?
— Еще не знаю, — сказал Юра. — Скажите, пожалуйста, как пройти в триста шестой номер?
— Поднимитесь в лифте, третий этаж, направо.
— Спасибо, — сказал Юра и направился к лифту.
Он поднялся на третий этаж и сразу нашел дверь номера триста шесть. Перед дверью он остановился и в первый раз подумал, как, что и, главное, кому он скажет. Ему вспомнились
— Войдите, — произнес за дверью низкий хрипловатый голос. Юра вошел.
В комнате за круглым столом, накрытым белой скатертью, сидели два пожилых человека. Юра остолбенел: он узнал их обоих, и это было настолько неожиданно, что на мгновение ему показалось, что он ошибся дверью. Лицом к нему, уперев в него маленькие недобрые глаза, сидел известный Быков, капитан прославленного «Тахмасиба», угрюмый и рыжий — такой, как на стереофото над столом Юриного старшего брата. Лицо другого человека, небрежно развалившегося в легком плетеном кресле, породистое, длинное, с брезгливой складкой около полных губ, было тоже удивительно знакомо. Юра никак не мог вспомнить имени этого человека, но был совершенно уверен, что видел его когда-то и, может быть, даже несколько раз. На столе стояла длинная темная бутылка и один бокал.
— Что вам? — глуховато спросил Быков.
— Это триста шестой номер? — неуверенно спросил Юра.
— Да-а, — бархатно и раскатисто ответил человек с породистым лицом. — Вам кого, юноша?
Да ведь это Юрковский, вспомнил Юра. Планетолог с Венеры. Про них есть кино…
— Я… я не знаю… — проговорил он. — Понимаете, мне нужно на Рею… Сегодня один товарищ…
— Фамилия? — сказал Быков.
— Чья? — не понял Юра.
— Ваша фамилия!
— Бородин… Юрий Михайлович Бородин.
— Специальность?
— Вакуум-сварщик.
— Документы.
Второй раз за последние два часа (и вообще в жизни) Юра полез за документами. Быков выжидательно глядел на него. Юрковский лениво потянулся к бутылке и налил себе вина.
— Вот, пожалуйста, — сказал Юра. Он положил рекомендацию на стол и снова отступил на несколько шагов.
Быков достал из нагрудного кармана огромные старомодные очки и, приставив их к глазам, очень внимательно и, как показалось Юре, дважды прочитал документ, после чего передал его Юрковскому.
— Как случилось, что вы отстали от своей группы? — резко спросил он.
— Я… Понимаете, по семейным обстоятельствам…
— Подробнее, юноша, — пророкотал Юрковский. Он читал рекомендацию, держа ее в вытянутой руке и отхлебывая из бокала.
— Понимаете, у меня внезапно заболела мама, — сказал Юра. Приступ аппендицита. Понимаете, я никак не мог уехать. Брат в экспедиции… Отец на полюсе сейчас… Я не мог…
— Ваша мама знает, что вы вызвались добровольцем в космос? — спросил Быков.
— Да, конечно.
— Она согласилась?
— Д-да…
— Невеста есть?
Юра помотал головой. Юрковский аккуратно сложил рекомендацию и положил ее на край стола.
— Скажите, юноша, — спросил он, — а почему вас… э-э… не заменили?
Юра покраснел.
— Я очень просил, — ответил он тихо. — И все думали, что я догоню. Я опоздал всего на сутки…
Воцарилось молчание, и было слышно, как на проспекте Дружбы вразноголосицу орут «варяжские гости». Не то заливавшие горе, не то спрыснувшие радость. Возможно, у старого Джойса.
— У вас есть… э-э… знакомые в Мирза-Чарле? — осторожно спросил Юрковский.
— Нет, — сказал Юра. — Я только сегодня приехал. Я только познакомился в кафе с одним товарищем. Иваном его зовут, и он…
— А куда вы обращались?
— К дежурному по пассажирским перевозкам и к администратору гостиницы.
Быков и Юрковский переглянулись. Юре показалось, что Юрковский чуть-чуть отрицательно покачал головой.
— Ну, это еще не страшно, — проворчал Быков.
Юрковский сказал неожиданно резко: