Стажировка вне закона

Мамаева Надежда Николаевна

Нет, Заноза не обвинял меня. Ни в коем случае. Но этот гад так виртуозно недоговаривал всей правды, что через каких-то пару минут меня уже обыскивали. И… да! Нашли-таки демоновы хроносы.

От отчаяния я едва не взвыла. За что мне сразу столько бед? И на миг всерьез даже задумалась: как попасть в дурочки, которым исключительно везет? Туда просто так принимают? Или нужно заручиться рекомендациями парочки идиотов? Потому что невозможно же жить с моей удачей. Такая ненароком и убить может.

– Это не мое, – тут же холодно отчеканила я. – Мне подбросили.

–

Да неужели? – хмыкнул Джими.

– Проверьте следы ауры. Если я держала хроносы в руках, то они обязательно останутся.

Мириам, которая и обыскивала меня в лайкровых перчатках, только кивнула и положила «улику» в бумажный пакет, поморщившись. Я отчасти ее понимала: только обрадовались, что можно ехать в участок и закрывать дело…

По итогу в центральное отделение законников отправились все. Я – в допросную, уже как подозреваемая. Дивный… Он тоже никуда не испарился. Скорее наоборот – конденсировался на стуле напротив меня, когда я отказалась отвечать на вопросы офицера и потребовала, чтобы фэйри не намеками, а прямо произнес, что это я украла у него хроносы.

Но, что самое удивительное, никаких обвинений не выдвинул. Зато с этим отлично справился офицер, который вел допрос.

– Чистосердечное признание… – с нажимом начал он, откинувшись на стуле, скрестил руки на груди и, перебив сам себя, закончил, произнеся мою фамилию так, словно это все объясняло: – Ну ты же Бризроу, поэтому сама все знаешь.

– А вы повторите, а то вдруг у меня девичий склероз. – Я мило улыбнулась, чем взбесила законника еще больше.

– Зря хорохоришься, девочка, – припечатал тучный двуликий офицер в годах.

Ему сдали меня, как только привезли в отделение. И сейчас он пытался по-быстрому закрыть свалившееся на него дело. А я этому мешала.

– У лорда пропали хроносы. И обнаружили их в твоем кармане, – меж тем гнул двуликий свою линию, протирая носовым платком лоснившуюся лысину. Не иначе как ту вытоптали гениальные идеи, что посещали голову законника и долго мялись перед тем, как зайти. – Смекаешь, чем это пахнет? Парой лет тюрьмы.

– Это официальное обвинение по результатам экспертизы? Если да, то я требую судебного защитника. Если нет, то я тоже его требую. – И, увидев, как перекосило блохастого, добавила: – Вы давите на меня, офицер. А у меня тонкая душевная организация. Могу не выдержать и того… решу покончить с собой.

Судя по лицу офицера, он очень бы хотел на это надеяться, но понимал: есть мечты, которые недостижимы. А все потому, что этот двуликий уже успел убедиться: моей нежной психикой можно двери выбивать. Причем бронированные.

– Будешь отпираться до последнего? – уточнил офицер.

– Буду говорить исключительно правду, – парировала я. – А она в том, что я невиновна. И вы не сумеете доказать обратное.

Двуликий на это коротко рыкнул и вышел из допросной, оставив меня в одиночестве. Правда, ненадолго. Оказалось, дивный хотел переговорить со мной тет-а-тет. Пару минут.

Я сидела за столом в антимагических браслетах. Ощущение, когда магия заблокирована, оказалось паршивее некуда. Но я и не думала сдаваться, помня основную судебную заповедь: там, где нет доказательств, в ход идет слово против слова. А наговорить я могла – как, впрочем, и дивный – много, вдохновенно и почти правдиво. Так что еще неизвестно, кто кого.

– Предлагаю сделку, – едва дверь за законником захлопнулась, без обиняков начал Заноза, перейдя на «ты». – Я сниму все обвинения, если ты окажешь мне одну услугу… Ведь, насколько я понял, у тебя не самые теплые отношения со стражами…

– Обвинения и так снимут. – Я старалась держать лицо. Маска холодной надменности удалась мне особенно хорошо. А чуть насмешливо приподнятая бровь заставила фэйри стиснуть зубы так, что обозначились желваки. И я, отбросив велеречивое «вы», тоже решила, что хватит с меня этикетов: – Так что тебе даже не стоило и начинать. И да, то, что ты предлагаешь, – это не сделка. Это шантаж. Не нужно избегать или бояться этого слова. Я, например, не боюсь.

– Ты так уверена? – Дивный привстал со стула и, уперев ладони в столешницу, подался вперед, нависнув надо мной.

– Это игра на моем поле. Закон и его грани – моя стихия, – ответила с вызовом и, приподняв запястья над столешницей, отчеканила: – Это временное явление. А я умею ждать. И получать то, что хочу.

Я говорила уверенно. Вот только внутри этой абсолютной, непоколебимой уверенности не было. Криворукий эксперт-артефактор или желание выслужиться перед дивным, даже банальная случайность – и все могло сложиться для меня весьма нерадужно.

Но, пока я блефовала, у меня был шанс.

– Хорошо, чего ты хочешь? – опускаясь на стул, спросил фэйри. Вопрос прозвучал как удар хлыста. Коротко, зло.

– Отпечатанную на денежном станке свободу, – спокойно и даже буднично отозвалась я.

И на миг показалось, что эта моя невозмутимость выбесила хладнокровного дивного больше всего. И я решила добить:

– Но прежде хочу знать, что за услуга от меня требуется. Предупреждаю сразу: за незаконные дела не берусь.

Впрочем, на миг прикрыв глаза, Заноза тут же взял себя в руки:

– Не переживай, ничего не нужно будет красть и никого устранять. Скорее – помочь мне найти одну вещицу…

– Какую? – допытывалась я.

– Это я смогу тебе сказать лишь после заключения договора, – отрезал фэйри и поинтересовался суммой за мои услуги.

Я не стала скромничать. Дивный согласился с названной цифрой. И когда он так легко принял мои условия, я не выдержала, позволив себе язвительность:

– Скажи, а напрямую предложить мне сделку было слабо? Зачем это обвинение в краже? Шантаж?

– Вы, люди, любите деньги. Вас так легко не только купить… – «Но и продать» он не сказал. Только домыслить это труда не составило. Дивный на пару мгновений задумался, а затем произнес: – А мне нужна, – он замолчал, подбирая слово, – преданность.