Стекло и дерево
Шрифт:
– Нормально! – хмыкнул Никола. – Отвези к боссу!
Пётр поморщился, но молча повиновался. Гаденькие люди, но как без них?
73
Счастливый папаша закрутился в хлопотах. Детские кроватки, колясочки, подгузники, что ещё? Присыпки, шампуни, мыло, соски, погремушки и прочее-прочее.
Алина с удовольствием консультировала.
Линочка выглядела, усталой, но довольной. От посетителей не было отбоя! То одни, то другие!
Эвелина находила силы шутить, стараясь свести к минимуму любые подозрения. На время она затаится, а вот потом, потом всё уже продумано. Впереди только счастье! Счастье вчетвером и навсегда!
До выписки оставалось три дня. Риму позвонили домой.
– Рим Николаевич! Рим Николаевич!
– Ну, что за беда?
– Беда! Киборга положили в стационар.
– Ну и что? Пусть лежит.
– Нет, вы не поняли! – сказала Софья Артуровна. – Его положили в отделение Дулиной!
– Как? Почему я не знаю до сих пор?
– Рим Николаевич, я тоже ничего не знала! Только что пришла медсестра, та самая, что на вас писала в суд и поведала по секрету, что Киборга подняли!
Рим понял, куда подняли. Поднимают в комнату для электросудорожной терапии. Погиб больной. Да до каких пор это будет продолжаться? Это он спросил вслух, но старшая медсестра не нашлась, что ответить.
– Извините, Рим Николаевич, я понимаю, как нам всем сейчас плохо, но вынуждена позвонить вам, чтобы вы были в курсе.
– Спасибо, – сказал Рим и помчался в стационар.
Он влетел на третий этаж, захватив с собой вышибал из отделения. Если нужна сила, он её применит! Главное, не опоздать! Они заскочили в коридор и столкнулись с торжествующей улыбкой Дулиной. Не останавливаясь, отбросили в сторону Ежиху и ринулись к железным дверям кабинета электросудорожной терапии.
Двери распахнулись сами, и пара санитаров вывезла носилки на каталочке.
Всё.
Ежиха торжествовала! Планы осуществились, и теперь Любимову не отвертеться! Вот до чего довело его сюсюканье с психическими больными! Пришлось применять шоковую терапию. Она проводила взглядом санитаров, несущих по лестнице груду мяса и костей.
А ещё несколько, минут назад это было живым человеком! Почти излеченным и полноценным!
Зато теперь он никогда не вспомнит: как его обманом вывезли из отделения Любимова, всучили билет и отправили в поезде в неизвестном направлении, затем заперли в специализированный стационар для преступников-психов без права выписки и посещений, как интенсивно лечили и привезли сюда в полубессознательном состоянии, и всё только для того, чтобы убедить общественность в несостоятельности методики доктора Любимова.
Рим не знал этих подробностей, да и не мог их знать.
Их знали компетентные люди, и они торопились, но тоже не успели. Сам дьявол помогал Ежихе!
Дулина с довольной миной вошла в личный кабинет. Она в предвкушении потирала ладонями и возбуждённая, не могла присесть и сосредоточиться. А зря!
В двери постучали.
– Чего? – недовольно буркнула Ежиха.
– Евгения Евгеньевна! Вы были заняты, звонили из прокуратуры, просили передать…
Ах! Как же она забыла, ведь сегодня заседание суда!
– Я уже собираюсь, машину ко входу!
– Просили передать, что процесс отменяется.
– Почему? На сколько? – Дулина не могла понять, зачем понадобилось откладывать заседание?
– Истец и свидетели отказались, – пролепетала перепуганная медсестра.
– Быстро ко мне свидетельницу!
– Нашу?
– А чью ещё? Чего стоишь, разинув рот? – такого поворота событий Ежиха никак не ожидала.
– Что за новость?! – грозно спросила она у медсестры-свидетельницы.
– Евгения Евгеньевна, я…
– Сколько тебе заплатили? В тюрьму пойдёшь!
– Я. Я не могу больше идти против совести! – выдохнула, наконец, медсестра, набравшись сил и взглянув в строгие глаза начальницы.
– Чего, чего? Против совести? Я рассчитываю на тебя, покрываю тебя, а ты такую свинью подкладываешь? Сейчас же едем в суд, подашь заявление от себя, чёрт с ним, этим Данилычем!
– Нет.
– Что?! – взорвалась Дулина. – Я не ослышалась? Нет?
– Нет.
– Так, значит, ты решила идти против меня? Против меня!
– Я не против, Евгения Евгеньевна. Я не против никого. Это против совести!
– Против совести, против совести! А не против совести, воровать хлеб у несчастных больных и таскать со столов сахар? Я смотрю сквозь пальцы на твои художества, и мне за это такая благодарность? А ты получаешь двадцать процентов за совмещение, по существу, за воровство! Столы она протрёт в зале, а продукты на карман!
– У меня трое внуков.
– Сдавай их в детдом, пока не поздно! Сама в тюрьму пойдёшь!
– Я могу уволиться.
– Не можешь! Не можешь!!! – заорала Ежиха. – Только в тюрьму! Сегодня же!
Вот так попала медсестра! Если не убьют, то в тюрьму посадят! О совести, конечно, уж и речи никакой, когда троих кормить надо! Она, не зная, что ещё говорить, вышла.
– Сволочь неблагодарная! – Дулина в бешенстве схватила трубку и набрала номер редакции. – Алло! Алло? Давидович? Да где ты там, оглох что ли?
– Евгения, Женя, Женечка, что приключилось? – пропел Сулимович.