Стеклянная башня
Шрифт:
Безумие тоже способно вызывать восхищение, и никто из видевших башню Крага не отрицает того, что был восхищен. Впрочем, многие считают, что сообщить Вселенной о том, что человек существует, – безумие.
Мануэль Краг не появлялся на строительстве с начала ноября. Краг обычно объяснял это тем, что сын его вникает в премудрости управления промышленной империей. С каждым месяцем на него наваливается все больше и больше ответственности. В конце концов, он – единственный наследник.
25
В прошлый раз, когда я был
Мы только что занимались любовью. Я прижимаюсь щекой к ее груди.
– Что именно?
– Давай погуляем по Стокгольму. Я покажу тебе кварталы андроидов, расскажу, как они живут. Гаммы. Как, хочешь?
– Зачем? – осторожно спрашиваю я. – Разве здесь нам плохо?
Она гладит волосы у меня на груди. Иногда я страшно примитивен настоящее животное.
– Слишком однообразно, – говорит она. – Ты приходишь, мы спим, ты уходишь. Мы нигде не бываем вместе. Давай погуляем по Стокгольму. Тебе это будет полезно, ты узнаешь много нового. Мануэль, ты не замечал еще, что я очень люблю поучать? Указывать на непривычную сторону вещей? Ты когда-нибудь бывал в Гамма-тауне?
– Нет.
– Знаешь, что это такое?
– Наверное, место, где живут гаммы.
– Правильно. Но, не побывав там, невозможно понять, что это такое на самом деле.
– Это опасно?
– Н-нет. Никто не станет приставать к альфам в Гамма-тауне. Иногда у гамм возникают какие-то стычки между собой, но это другое дело. Мы принадлежим к высшей касте, они держатся от нас подальше.
– Допустим, гаммы не станут приставать к альфе, а ко мне? Может, они не любят людей-туристов.
Тогда Лилит сказала, что переоденет меня. В альфу. Мне стало интересно.
Появилось искушение. Привкус тайны. Игра в переодевание может заново раздуть тлеющие угли нашего с Лилит романа.
– Разве они не поймут, что это маскарад? – спрашиваю я.
– Они не очень-то всматриваются в альф, – отвечает Лилит. – У нас есть такое понятие, как социальная дистанция. Мануэль, гаммы соблюдают социальную дистанцию.
– Хорошо, раз так, то идем в Гамма-таун.
Мы условились через неделю. С Клиссой я договорился. Лечу на Луну, сказал я, пару дней меня не будет, хорошо? Никаких проблем. Клисса тем временем погостит у друзей в Новой Зеландии. Иногда я начинаю задумываться, подозревает ли она хоть что-нибудь. Или что она сказала бы, узнав. Иногда меня так и подмывает ляпнуть: Клисса, у меня в Стокгольме есть любовница-андроид, у нее великолепное тело, а в кровати она просто что-то сверхъестественное. Как тебе это нравится? Да нет, Клисса совсем не буржуазна, инстинкт собственницы у нее развит слабо, но она очень чувствительна, ей может показаться, что ею пренебрегают. Или, раз уж она так любит бедных угнетенных андроидов, может, она ответит: как здорово, Мануэль, что ты делаешь счастливой хоть одну из этих бедняжек. Я совсем не против того, чтобы делить твою любовь с андроидом. Пригласи ее как-нибудь к нам на чай, хорошо? М-да.
Проходит неделя. Я отправляюсь в Стокгольм. Захожу к Лилит. Она раздета.
– Раздевайся, – говорит она.
Я ухмыляюсь. Не слишком тонко. Сбрасываю одежду
– Потом, глупый. Когда вернемся. А сейчас надо тебя загримировать.
В руке у нее появляется баллончик-пульверизатор. Для начала она выставляет индикатор на «Нейтр.» и закрашивает зеркальную пластину у меня на лбу. Андроиды не носят таких украшений. Клипсы-беруши тоже не годятся.
Я вынимаю их, и она заполняет отверстия розовым гелем. Потом она начинает опрыскивать меня красным.
– Как насчет того, чтобы сбрить волосы? – спрашиваю я.
– Не нужно, – говорит она, – постарайся только там ни перед кем не раздеваться.
В конце концов, я становлюсь ярко-красным с ног до головы. Свеженький, еще поблескивающий на сгибах андроид. Потом она покрывает меня термоизолирующим слоем из другого баллончика. На улице холодно, говорит она, а андроиды не носят теплой одежды. Одевайся.
Она вручает мне костюм. Рубашка со стоячим воротником, узкие брюки.
Типичная одежда альфы. Сидит на мне как влитая, прилегает вплотную, как пересаженная кожа. Только не возбуждайся, говорит мне Лилит, а то брюки лопнут. Смеется и гладит меня в паху.
– Откуда у тебя эта одежда?
– Одолжила у Тора Смотрителя.
– Он знает зачем?
– Нет, конечно нет. Я просто сказала, что мне нужен костюм. Ну-ка, посмотрим на тебя. Прекрасно. Прекрасно! Идеальный альфа. Пройдись по комнате. Теперь обратно. Хорошо. Держись немного развязней. Помни, что ты самый совершенный образец Homo Sapiens, когда-либо вышедший из автоклава, со всеми достоинствами человека, но без его недостатков. Ты Альфа… Хм-м, надо придумать тебе имя на случай, если кто-нибудь спросит.
Лилит морщит лоб.
– Альфа Левитикус Прыгун, – говорит она. – Как тебя теперь зовут?
– Альфа Левитикус Прыгун.
– Нет. Если тебя спросят, говори просто – Левитикус Прыгун. Они и так поймут, что ты альфа. А они должны называть тебя Альфа Прыгун. Ясно?
– Ясно.
Она одевается. Сначала термоизолирующий слой, потом мелкая золотистая сетка, прикрывающая грудь и спускающаяся чуть выше колен. Сквозь ячейки видны соски. Да и все остальное, вообще-то, тоже. Никогда бы не подумал, что это зимний наряд. Похоже, андроидам зима гораздо более по вкусу, чем нам.
– Альфа Прыгун, хотите взглянуть на себя?
– Да.
В воздухе рассеивается зеркальная пыль. Когда молекулы выстраиваются, я обозреваю себя в полный рост. Впечатляюще. Если не сказать – круто.
Берегитесь, красный дьявол оправляется в город. Лилит права: ни один гамма не посмеет не то что привязаться ко мне – даже глаза на меня поднять.
– Ну что, Альфа Прыгун? Вперед – в трущобы Гамма-тауна!
На улицу. Трансматом – на другой конец города. В гавани ветер поднимает свинцово-серые волны. Пенятся белые барашки. Ранний вечер, но уже начинает темнеть. Пасмурно, серо, низко висит туман, фонари проступают через него размытыми грязно-желтыми пятнами. Высоко над головой проплывает реклама, подмигивая разноцветными огнями – красным, зеленым, синим, оранжевым, призывно слепит глаза, завывает прямо в уши, требует обратить внимание.