Стеклянная башня
Шрифт:
– Но…
– В другой раз.
Я умолкаю. Туннель расширяется, и мы оказываемся посреди ярко освещенного пространства. Вокруг опять толпится множеств гамм. Рыночная площадь? Всевозможные лавки, киоски, лотки, и повсюду гаммы, гаммы, гаммы.
На нас оглядываются. Нам встречаются несколько бракованных, каждый кошмарнее предыдущего. Не понимаю, как такие противоестественные создания могли выжить?
– Они когда-нибудь поднимаются на поверхность?
– Никогда. Нельзя, чтобы они попались на глаза людям.
– А в Гамма-таун?
– Даже
Толпа бурлит. Гаммы пихаются, расталкивая друг друга локтями, переругиваются, огрызаются. Но вокруг незваных альф каким-то образом всегда остается пустое пространство, не очень большое впрочем. Мы видим поединок на ножах, вскоре еще один. Никто не обращает на них никакого внимания. Стоит страшная вонь. Ко мне бросается девушка с безумно блестящими глазами и шепчет:
– Храни тебя Краг, храни тебя Краг. – Она втискивает что-то мне в ладонь и исчезает.
Подарок.
Маленький прохладный кубик со скругленными ребрами, как та игрушка в салоне ожидания перед эгообменом. Интересно, этот кубик тоже разговаривает? Да. Я подношу его к глазам, и в молочно-белой дымке начинают появляться, проплывая мимо и растворяясь, слова:
СГУСТИСЬ СПОЗАРАНИ, И ВЕЧНОЕ СПАСЕНИЕ В КАРМАНЕ.
ЕГО ЕГО ЕГО ЕЕ ЕГО ЕГО ЕГО
О КАК МЕЛКА ТВОЯ ЧАША, ГРЯЗНЫЙ СВЕРЧОК.
ЧТО СЛОУБИ В КАЙФ, ТО СТЭКЕРУ ВИЛЫ
ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТ!
КРАГУ – КРАГОВО
– Что за чушь, Лилит, ты хоть что-нибудь понимаешь?
– Кое-что. У гамм есть свой сленг. Вот, например, смотри…
Гамма с темно-красной пористой кожей в выбивает кубик у нас из рук.
Кубик, кувыркаясь, катится по каменным плиткам. Гамма в прыжке бросается за ним. Все вокруг взрывается шумом, сбивается в один мельтешащий клубок.
Вор угрем выскальзывает из гущи схватки и исчезает в темним боковом туннеле. Драка продолжается без него. На верху кучи малы возникает девушка. В потасовке она потеряла те несколько клочков материи, что на пей были, на ее груди и бедрах виднеются свежие ссадины. Она сжимает в руке кубик. Я узнаю ее: это она и сунула мне игрушку. Она замечает меня, дьявольски оскаливается, победоносно размахивает кубиком и зажимает его между ног. На нее налетает толстый, как бочка, бракованный, вскидывает на спину и куда-то тащит. У него только одна рука, но толстая, как древесный ствол.
– Сверчок! – вопит девушка. – Прот Глисс!
Они исчезают.
Толпа продолжает угрожающе гудеть.
Я представляю, как они набрасываются на нас, рвут в клочья мой маскарадный костюм и обнаруживают под ним волосатое человеческое тело.
Тогда нас не спасет и социальная дистанция.
– Пошли, – говорю я Лилит. – С меня достаточно.
– Подожди.
Она поворачивается к гаммам. Разводит руки с обращенными друг к ругу ладонями примерно на полметра, словно показывая размер пойманной рыбы.
Потом делает всем телом странное вихляющее движение, описывая спираль.
Толпа
– Хватит, – говорю я Лилит. – Уже поздно. Кстати, сколько времени мы уже здесь?
– Теперь можно возвращаться, – говорит она.
Мы стремительно проносимся по лабиринту пересекающихся переходов. Все встречные гаммы выглядят как-то жутковато. Мы видим слоуби, проплывающих мимо в своем медленном экстазе. Бракованных. Стэкеров и отвердевших, насколько я понимаю, – а не понимаю я почти ничего. Звуки, запахи, цвета я оглушен и ослеплен. Из темноты раздаются голоса. Поют:
Освобождение грядет,
Освобождение грядет.
Хватай свой глисс, слоубиман.
Свобода! Свобода!
Ступеньки, на этот раз наверх. В лицо дует пронизывающий ветер.
Запыхавшись, мы одолеваем последний пролет и снова оказывается на узких, покрытых булыжником улицах Гамма-тауна – не исключено, что совсем рядом от того места, где спустились. Мне все время кажется, что за следующим углом опять появится реклама Альфы Посейдона Мушкетера.
Уже наступила ночь. Фонари в Гамма-тауне горят неровно, с громким треском. Лилит предлагает зайти в таверну. Я отказываюсь. Домой. Домой.
Хватит. Один вечер среди андроидов – и меня уже тошнит. Она уступает. Мы торопимся к выходу. Далеко там ближайший трансмат?
Прыжок через весь город. Ее квартира кажется сейчас такой теплой и светлой. Мы избавляемся от одежды. Под допплером я очищаюсь от красной краски и термоизолятора.
– Интересно было?
– Потрясающе, – отвечаю я. – Лилит, ты еще столько всего должна мне объяснить.
Мой мозг переполнен образами. Я вот-вот лопну. Взорвусь.
– Только никому ни слова, что я водила тебя в Гамма-таун, – говорит она. – А то у меня могут быть очень серьезные неприятности.
– Разумеется. Конфиденциальность гарантируется.
– Иди сюда, Альфа Прыгун.
– Мануэль.
– Мануэль. Иди сюда.
– Сначала скажи мне, что все значит: Краг-с-тобой…
– Потом. Мне холодно. Согрей меня, Мануэль.
Я обнимаю ее. Она приникает ко мне, я воспламеняюсь, жадно впиваюсь в ее рот, бешено работаю языком. Мы опускаемся на пол.
Не медля ни секунды, я проникаю в нее. Она содрогается, стискивает меня так, что у меня перехватывает дыхание.
Я зажмуриваюсь – перед глазами у меня встают слоуби, бракованные и стэкеры.
Лилит.
Лилит.
Лилит.
Лилит я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя Лилит Лилит Лилит…
Открывается люк огромного автоклава, слышно громкое бурление. Из пены химических растворов выходят мокрые ярко-красные существа. Чей-то смех.
Сверкают молнии. О как мелка твоя чаша, грязный сверчок! Мы качаемся в неистовом ритме. Плюти! Плюти! Плюти! Плюти! Плют! С унизительной поспешностью смертельно уставший Левитикус Прыгун извергает миллиард маленьких мальчиков и девочек в стерильное лоно свой возлюбленной.