Стеклянная Крепость
Шрифт:
Затем сердито добавил: — У меня не должно быть посетителей! Меня следовало бы оставить заниматься своими занятиями! Я не прошу многого, не так ли?
Кэшел выпил вместо ответа. Он бы все равно ничего не сказал, поскольку их гид не задавал настоящего вопроса. С водой было все в порядке, хотя у нее был привкус, который, казалось, обволакивал язык Кэшела и заднюю стенку горла. Он пил воду и похуже, но эта заставила его вспомнить те дни, когда он мог спуститься к ручью Паттерн Крик и наполнить свою деревянную бутылку из холодного, прозрачного
Эта мысль заставила его улыбнуться, а улыбка заставила его вспомнить о Шарине; он улыбнулся шире. Он вернул чашку.
—Спасибо, Мастер Антесиодор, — сказал он. — Я бы съел немного хлеба с сыром, которые вы предложили, если не возражаете. И если у вас найдется немного зеленого лука, было бы еще лучше.
— Да, конечно, — сказал их проводник, отступая к кладовой. — И еще воды? Это простая еда, но я верю, что она очищает мое тело и помогает мне думать.
— Воды, пожалуйста, — сказал Кэшел. С усмешкой в голосе он добавил: — Я не знаю, насколько такая еда помогает мне думать, но это то, что я ел практически всю свою жизнь.
— Мастер Антесиодор, — сказал Протас, держа в руках что-то похожее на картину из песка, приклеенного к подложке. — Где вы это взяли? Где вы взяли все это?
Мальчик указал на стену, вдоль которой он шел. С костяной сердцевины рога бизона свисало янтарное ожерелье; один из кусочков был почти таким же большим, как топаз, и внутри него что-то было. Рядом с ожерельем лежала восковая табличка, а рядом — набор врачебных инструментов с золотыми ручками и лезвиями из блестящей острой стали. Вещей было больше, чем овец в самом большом стаде, которое Кэшел когда-либо видел.
— Вы тоже хотели бы поесть, Лорд Протас? — спросил Антесиодор, возвращаясь с сыром и хлебом на серебряном подносе.
— У моего отца были подобные вещи, — сказал Протас, снова с вызовом и говоря в нос. — Только не так много и не такие хорошие. Вы волшебник, не так ли?
— Я ученый! — ответил Антесиодор. — Это все, кем я когда-либо хотел быть. Давайте оставим все это?
— Но если вы такой великий волшебник, — продолжал Протас, снова становясь похожим на нервного мальчишку, — почему вы так живете, сэр? Мы… видите ли, мы должны полагаться на то, что вы будете направлять нас.
Кэшел отломил кусочек хлеба и кусочек твердого плоского сыра, затем пожевал их вместе. Ему показалось, что в словах мальчика был смысл, хотя сам он до этого бы не додумался. В том, как жил Антесиодор, не было ничего необычного — по меркам бедного мальчика из деревушки Барка.
— Я выбрал такую жизнь, — ответил Антесиодор. Кэшел не мог прочесть эмоции, скрывавшиеся за выражением его лица, но они были сильными. — Я совершил ошибку. Вот и все, это просто была ошибка. Я не хотел, чтобы случилось что-то еще!
Он поднял руки в широком жесте. — Я согласился помочь кое-кому в обмен на то, что мне позволят жить спокойно, — продолжил он. — Я нахожу для него разные вещи. Я ученый, я могу использовать книги и рукописи, которые собираю, так, как другие не смогли бы. И он обеспечивает...
Антесиодор снова махнул рукой. — Мне много не нужно, и я многого не хочу! — сказал он. — Просто чтобы меня оставили в покое, дали достаточно еды для жизни и воды из колодца, который я выкопал сам. Почему они не могут позволить мне это, и оставить меня в покое?
— Это хороший сыр, — сказал Кэшел. — Спасибо. Где же ваши козы, сэр?
Если бы Антесиодор держал животных, Кэшел бы их учуял. Кроме того, он не видел, чтобы ученый мог справиться с обязанностями пастуха лучше, чем это сделала бы Теноктрис. Разговор со слугой волшебника мог бы рассказать им то, чего не сказал бы сам Антесиодор.
Антесиодор посмотрел на него. — Да, конечно, — раздраженно сказал он. — Почему вас должны волновать мои проблемы? Еду мне доставляют. Иногда забирают предметы, которые я обнаружил в ходе своих исследований, — я не буду говорить, что взамен, просто в то время, когда приносят еду. Иногда их вообще не берут, как вы видите.
— Я сожалею о ваших неприятностях, мастер, — сказал Кэшел. — Но я не знаю, как вы здесь оказались и что вы делали. Я не мог бы многого сказать, не зная больше.
Он посмотрел Антесиодору в глаза и снова улыбнулся, но уже не с таким выражением, как раньше. Кэшел не искал людей для драки, но в его жизни было много драк, и он предполагал, что их будет еще больше.
— Что я могу сказать, — продолжал он, — так это то, что это хороший сыр, и я ценю, что вы поделились им со мной.
Антесиодор сглотнул, и, казалось, ушел в себя, сгорбившись и выглядя еще худее, чем был. Он взял с полки рядом с собой маленькую серебряную булавку и пристально посмотрел на нее; Кэшелу показалось, что это рыба, но в основном это был просто блеск в отсвете свечей.
— Я бы не хотел, чтобы случилось что-то еще, — пробормотал он. — Я был молод, и это было просто ошибкой.
— Мастер Антесиодор? — обратился Протас. Мальчик стоял чопорно, официально, но он не важничал, как делал, когда злился. — Вы здесь для того, чтобы отработать долг, или отбываете наказание?
— А есть разница, милорд? — сказал Антесиодор и слабо улыбнулся. Он прижал булавку к груди, полностью прикрыв ее пальцами. — Если долг, то это тот, который я никогда не смогу отплатить; а если приговор, то это пожизненное заключение. Вот как я допустил ошибку, видите ли. Я думал, что это важно — спасти мою жизнь.
Он пожал плечами. — Вы оба поели? Тогда нам лучше немного поспать. Нам нужно будет отправиться в путь, как только утром взойдет солнце. У меня есть несколько гобеленов, которые подойдут в качестве постельного белья, хотя, боюсь, спать здесь не на чем, кроме пола.
Антесиодор поднял голову. — Или на моем диване, — резко добавил он. — Но это камень.
— На полу будет нормально, — ответил Кэшел. — Не так ли, Протас?
Но мальчик держал топаз в левой руке, и взгляд его был устремлен вдаль.