Стеклянная Крепость
Шрифт:
— Теперь вы можете идти, сэр, — сказала Мерота с напускной официальностью в голосе. Он задрожал.
Щеки Илны порозовели от отвращения и ярости. Часть ее, выросшая среди нормальных людей, хотела отправить маленького человечка в Преисподнюю за то, что он заставил ее так себя чувствовать. А другая ее часть была охвачена отвращением, зная, что, поймав его, таким образом, она отправила его в Ад, который поглотил его так же, как место, куда привел неверный шаг Илны ос-Кенсет.
Она не собиралась поступать так с ним, как не собиралась поступать с собой; но она поступила, и ответственность за последствия лежала на ней.
Илна взяла маленького человечка обеими руками и отнесла обратно к изгороди, откуда она его взяла. На этот раз остролист уколол ее, потому что она не пыталась увернуться от острых листьев. Она нуждалась в наказании.
— Вот, — сказала она, поворачиваясь к своим спутникам. — Давайте продолжим отсюда, хорошо?
Она оставила своего бывшего пленника в расщелине между чешуйчатыми ветвями, его голова была выше его ног. Он придет в себя в свое время или не придет; она сделала все, что могла.
В изгороди послышалось царапанье; Илна оглянулась. Остролист дернулся, и маленький человечек исчез.
— «Если бы я верила в Великих Богов, я бы поблагодарила их сейчас».
— Да, здесь нас ничто не удерживает, — непринужденно сказал Чалкус. — Есть ли какое-то конкретное направление...
— Они отпустили Ди, — пискнул тоненький голосок. Затем хором, как лягушки весной: — Они отпустили Ди!
Из-за живой изгороди с обеих сторон на них смотрели маленькие личики. Их было больше, чем Илна могла сосчитать по пальцам обеих рук.
Чалкус опустил острие своего меча на землю. Мерота вложила свою правую руку в левую руку Илны и придвинулась ближе.
— Принцы? — спросила маленькая женщина, выглядывая из-за остролиста, где Илна схватила человечка в плен. — Я Аута. Вы пришли спасти нас?
***
— Тащите сюда дрова! — закричала Донрия. — Мы сожжем ворота дотла!
— Я не думаю, что нам это понадобится, парень, — сказал призрак в голове Гаррика. — Створки ворот закрываются не так плотно. Ты можешь просунуть свой топор и поднять засов, если они слишком торопились, чтобы заблокировать его.
— «И каков шанс из этого?» — подумал Гаррик, но это был всего лишь вздох измученного отчаяния. В данный момент ничто не казалось особенно практичным, но это не могло удержать его от попытки. Он знал — он помнил — что Карус выиграл немало своих сражений, действуя именно таким образом, благодаря возможности, которую враг не должен был ему предоставлять, но, несмотря, ни на что, выиграл, потому, что люди совершают ошибки, а напуганные люди совершают еще больше ошибок.
— Пошли, — пробормотал он Мецу. Дузи! Но его правое плечо болело, болело как в огне! Однако не было ничего лучше для раны, чем потревожить ее, и, кроме того, выбора не было.
Гаррик шагнул в трясину. Он погрузился по колени, как и ожидалось, но с трудом двинулся дальше. До ворот было всего десять футов — два двойных шага, хотя он часто пробегал милю с меньшими усилиями, чем требовалось для этого.
— Что мы будем делать? — спросил Мец, сипя между словами. Он был рядом с Гарриком, двигаясь немного легче, чем Гаррик, поскольку он больше привык к этому проклятому болоту.
— Мы собираемся открыть ворота, — ответил Гаррик. Затем он добавил: — Земля внутри твердая, но мы должны добраться туда.
Дяди Меца тоже последовали за ними. У одного была сильно окровавлена правая сторона головы, а ухо разорвано в клочья, очевидно, от зубов Корла. Он увидел удивление на лице Гаррика и широко улыбнулся. — Это было до того, как я сломал ему спину! — гордо пояснил он.
Гаррик вспомнил, что они должны были прикрывать тыл.
— Не беспокойся о том, что у тебя за спиной, — сказал Карус с ухмылкой, полной убийственного восторга. — Если бы Тораг знал, как вести битву, ты бы не зашел так далеко.
Призрак рассмеялся и добавил: — Это говорит человек, который потерял свою жизнь и свой флот, потому что недооценил своего врага. Но не в этот раз, парень. Не в этот раз.
Гаррик добрался до ворот. Каждая створка представляла собой плетеную циновку, сложенную вертикально вдвое. Переплетенные волокна было бы труднее разрубить, чем доски такой же толщины, даже если бы у него был стальной топор, но Карус правильно понял, что перекладина была слабым местом.
Гаррик перевернул топор, просунул рукоять в щель между створками ворот и изо всех сил толкнул вверх. Дузи, как больно!
Перекладина не сдвинулась с места. Воин Корл просунул свое копье в щель; Гаррик отпрянул, предупрежденный тенью, скользнувшей внутри. Мец схватил древко чуть ниже изящной кремневой головки и выдернул оружие, хотя ответный выпад его дяди Абая был тщетным.
Группа из восьми женщин, включая Донрию, наполовину несла, наполовину толкала большую связку из хвороста. Она уже горела. — Ай да Донрия! — воскликнул Карус. — Клянусь Богоматерью, что бы я мог сделать, будь она рядом со мной!
— Я понял, что было гораздо легче развести огонь на относительно прочном месте, чем в грязи у основания стены. Женщины с силой прижали эту массу к частоколу у правого края ворот и, пошатываясь, отошли в сторону. Твердые, маслянистые стебли уже потрескивали и разгоняли пламя все выше.
Мет положил ладонь на левую руку Гаррика. — Не так близко, — сказал он, осторожно потянув его. — Когда в деревне горит дом, иногда от него загорается следующий просто за счет тепла, даже если не прилетают искры. Эта стена, если все сработает...