Стеклянная свадьба
Шрифт:
– Это просто какой-то кошмар! – слезы струились по щекам, я закрыла лицо руками.
– Но мне надо сказать тебе что-то важное.
– Не хочу я НИЧЕГО СЛЫШАТЬ! – закричала я. – Ничего больше не хочу слышать от тебя! С меня хватит! Я ДОСТАТОЧНО тебя слушала!
– Но это очень важно!
– Гав-гав!
– Да заткнись ты, Дженнифер! – рявкнула я. – Толстая ГОРГУЛЬЯ! [141]
– Фейт! – взвизгнула Лили. – Она не толстая!
– Толстая! – бросила я в ответ. – ЖИРНАЯ! Потому что все, что она умеет, – это сидеть весь день на своем мохнатом заде, набивать уродливую пасть канапе и мечтать о таком красавце, как
141
В готической архитектуре – рыльце водосточной трубы в виде фантастической фигуры.
– Боже мой, Фейт, что ты говоришь!
– Плевать! Я верила тебе во всем, Лили, – какая непростительная глупость! Я верила тебе больше, чем собственному мужу, а теперь, будь оно все неладно, расплачиваюсь.
– Гав-гав!
– Заткнись, Дженнифер, – бросила Лили, поднимаясь. – Фейт, выслушай меня.
– Нет! Я больше не слушаю тебя! Никогда!
– Гав-гав!
Лили двинулась ко мне, осторожно ступая в одних колготках по полу, усыпанному журналами.
– Фейт, есть кое-что…
– Отстань! – огрызнулась я. – Оставь меня в покое, Лили. Я не хочу больше ничего знать! Ты страшный человек, Лили, – страшный! Ты такая жестокая и такая мелочная. Ты жалкий сноб!
– Я не сноб!
– Нет, ты – сноб. Ты в жизни не станешь летать эконом-классом или пить какой-нибудь «Крюг», потому что, с твоей точки зрения, это не слишком престижно.
– Это несправедливо! Но послушай…
– И ты одержима идеей собственного «я». «Только я» – вот вся твоя суть. Сидя перед своей святыней, ты не тянешь: «Оммм… оммм…», ты поешь: «Я! Я! Я!» И вся твоя астрологическая чепуха – просто мешок с дерьмом, кроме одного единственного знака зодиака, который так тебе подходит, не правда ли? Да, Лили, ты скорпион до кончиков ногтей, и на хвосте у тебя жало. Ты жалишь людей, Лили, – ты хоть сама-то это понимаешь? – ты причиняешь им боль, хотя в этом нет никакой необходимости. Но тебе на это плевать, не так ли? Да, тебе плевать, Лили, главное – чтобы ты побеждала и всегда была первой. Ты так гонишься за первенством – пригласи в качестве спонсора журнала «Уиналот». [142] Потому что…
142
Букв. «Выиграй побольше» (англ.); фирменное название галет для собак из муки грубого помола.
В этот момент лицо Лили, на котором до сих пор читались раскаяние и тревога, перекосилось от внезапного ужаса. Потому что, сделав еще шаг ко мне, она не попала ногой на ковер, как осторожно ни целилась, а наступила на журнал. В одно мгновение в воздух взметнулись ноги, мелькнули золотистые трусики, и голова Лили с глухим стуком ударилась о сияющий мраморный выступ камина.
– Боже мой, Лили! Лили!
– Гав-гав! – Дженнифер Анистон клубком скатилась с дивана и бросилась к телу, бесформенной кучей обмякшему на полу.
– О боже! – снова ахнула я. Меня охватила настоящая паника. – О боже! – я похлопала ее по плечу. – Боже, Лили! – повторила я беспомощно. – Лили, пожалуйста, скажи что-нибудь! – Я пощупала пульс, потом метнулась к телефону и набрала «999». [143]
– С моей подругой несчастье, – выпалила я. – Она поскользнулась на обложке журнала, ударилась головой и, боюсь… – я несколько раз прерывисто вдохнула, – боюсь, она не дышит.
Следующие пять минут были самыми длинными в моей жизни. Я сидела рядом с Лили, она не шевелилась.
143
Телефонный номер для вызова полиции, «скорой помощи» или пожарной команды.
– Уже полночь, – сказал санитар. Я молча кивнула и попыталась улыбнуться. – Что ж, несмотря ни на что, – улыбнулся он в ответ, – могу я поздравить вас с Новым годом?!
Январь
– С Новым годом! – вежливо поздравила меня медсестра. Я ответила ей бесцветной улыбкой. Потом перевела взгляд на Лили, лежавшую передо мной без сознания. Она не приходила в себя уже три часа.
«Господи, – молила я, – пожалуйста, сделай так, чтобы она очнулась. Я готова на все, лишь бы ей стало лучше. Я буду все время ходить в церковь, я раздам деньги бедным, я даже согласна стать крестной матерью для ребенка Энди, только пожалуйста, пожалуйста, не дай ей умереть».
Мне казалось, что жизнь Лили висит на волоске, точнее, на четырех проводках, ведущих к мигающему монитору.
Медсестра взяла историю болезни Лили и отметила что-то галочкой в двух местах.
– Есть изменения? – спросила я встревоженно.
Поджав губы, она покачала головой. Глядя на неподвижное лицо Лили, я мысленно прокручивала в голове последние три часа: как мы мчались к Королевскому госпиталю в Челси, как Лили, бездвижно лежавшую на носилках, доставили в приемное отделение, как потом ей светили в глаза фонариком и молотком стучали по коленкам. Как прозвучала эта страшная фраза про рентген мозга и как наконец ее подняли на четвертый этаж в отдельную платную палату.
Теперь я чувствовала себя совершенно разбитой – сказывалась усталость и бессонная ночь. Кроме того, мочевой пузырь готов был лопнуть, так что я попросила медсестру подежурить у постели Лили, пока я быстренько сбегаю в туалет. Я кинулась в противоположный конец коридора и бегом вернулась обратно, каждую секунду опасаясь, что она умрет, а меня не будет рядом. По пути назад я, как сквозь сон, почувствовала запах антисептика, смутно различила разноцветные картины на стенах, услышала тихое треньканье телефона. В палате, подходя к занавешенной постели Лили, я услышала голос медсестры.
– Перье? – она, казалось, была сбита с толку.
– Д-да… Пе-рье… – хрипло раздалось в ответ. – Пе-рье… – повторила Лили тихо.
Я отдернула занавеску.
– Лили, вы хотите пить? – спрашивала медсестра. – Воды?
Она налила немного воды из графина в чашку с носиком и поднесла к пересохшим губам Лили. Та по-прежнему не открывала глаз.
– Пе-рье, – снова пробормотала Лили, – хочу… Пе-рье.
– Да-да, я даю вам воду, вот, пожалуйста.
– Нет, Перье, – повторила она категорично. Медсестра посмотрела на меня и пожала плечами.
– Лили, вы хотите воды? Вам какую, простую или газированную?
– Нет, не надо воды. Перье! – пронзительно выкрикнула Лили, и вдруг я поняла.
– Она хочет «Лоран Перье»! – воскликнула я. – Это ее любимое шампанское. – Лили, – сказала я, хватая ее за руку, – ты хочешь «Лоран Перье»? Я сейчас, я сбегаю и куплю. Я принесу тебе целую бутылку. Я ящик принесу, только открой глаза! Лили, Лили, ты меня слышишь? – твердила я в отчаянии. – Это Фейт. Ты узнаешь меня?
Веки Лили слабо задрожали, затем она дважды моргнула – и широко открыла глаза.