Стеклянная свадьба
Шрифт:
– Да. Очень. А вдобавок прекрасно готовит.
– Ооооо! – протянул Питер. – Определенно голубой.
– Он совершенно определенным образом не голубой, – парировала я. Голос Питера куда-то пропал, когда я вспомнила изумительно проведенный в постели вчерашний день. Это было просто блаженство. Немыслимое наслаждение. Я уже и забыла, какое счастье дает секс. – Нет, Джос неистовый приверженец гетеросексуальных отношений, – радостно заявила я.
– Фейт, – проговорил Питер, – неужели ты…? Ты ведь не…? Это на тебя совсем не похоже. А ведь мы еще даже не развелись. Нет, это не слишком корректно с твоей стороны. Все-таки вы, монастырские
– Питер, если ты себе это позволил, почему я не могу? – перебила его я.
– Фейт, ответь мне честно. Ты была с ним в постели?
– Ладно, отвечу, раз ты спрашиваешь. Да, была, – я ощутила садистское удовольствие. – Я была с ним в постели, – повторила я. – И раз уж ты спрашиваешь, признаюсь, это было восхитительно.
Наступило молчание.
– Я не спрашивал.
– А теперь ответь, согласен ли ты побыть с детьми в следующий четверг?
– Нет, – ответил Питер. – Я не могу.
– Что значит – не можешь?
– То и значит, что не могу. Не в состоянии. Не в силах. Не свободен. Занят.
– Чем?
– Участвую в конференции, которую проводит «Бишопсгейт» по вопросам сбыта. Вот чем. Буду сидеть в гостинице в Уорикшире и сплачивать войска. Надеюсь, ты понимаешь, что это довольно-таки важное мероприятие. Тем более что испытательный срок у меня еще не закончился и за мной внимательно наблюдает руководство. Так что, к сожалению, ничем не могу помочь. Я правда сожалею, – добавил Питер. – Но ничего не поделаешь. Даже если бы ты предупредила меня за три месяца – чего ты сделать никак не могла, поскольку три месяца назад мы были счастливо женаты и ты не собиралась ехать в Глайндборн и тем более трахаться с другими мужиками, – боюсь, я бы все равно сказал «нет». Извини, Фейт. Никак не могу. Ты не хочешь вместо этого послушать компакт-диск?
– Не издевайся, пожалуйста. Мне очень хочется поехать.
– Тогда тебе придется попросить кого-нибудь еще. Моей матери ты не звонила?
– Нет, она же занята в магазине.
– А как насчет твоих родителей? – предложил Питер. – Ребята теперь практически взрослые, так что, возможно, они будут не против посидеть – если ты, конечно, застанешь их дома.
Конечно же, дома я их не застала. Я их никогда не могу застать дома. Мне смутно припомнилось, что они собирались отправиться на Тобаго наблюдать за птицами. Или в Колорадо сплавляться на каноэ. А может, пройти под парусом вокруг Сейшельских островов или совершить «одиссею в Индийском океане». Честно говоря, я не знала точно и собиралась позвонить им еще раз, когда, к моему изумлению, от мамы раздался звонок.
– Дорогая, как твои дела? – спросила она на одном дыхании.
– Знаешь, довольно интересное развитие событий, – начала я. – Я рада, что ты мне позвонила, потому что хотела узнать, не сможете ли вы с папой приехать и…
– Минуточку, Фейт, у меня кончаются монеты. Джеральд! Мне нужно еще пятьдесят пенсов! Спасибо. Извини, дорогая, мы в аэропорте, в Хитроу. Вот-вот объявят посадку на самолет, так что долго говорить не смогу.
– Куда вы отправляетесь на этот раз? – устало спросила я. – Мне казалось, вы только что вернулись.
– …Китай.
– В Китай? С какой стати?
– Нет, дорогая, не в Китай, а на китов, то есть наблюдать китов. В Норвегии, – объяснила мама.
– Но вы же, по-моему, в прошлом году летали наблюдать китов на Кейп-Код?
– Разные породы китов, дорогая. Говорят,
– Замечательно, – вставила я.
– Да, и самое замечательное, что радиоактивной опасности в этих местах больше не существует.
– Здорово.
– Фейт, мы так давно не говорили с тобой. Есть новости?
– Да, – ответила я. – Раз уж ты спрашиваешь. Мы с Питером разводимся.
– Правда? Джеральд, следи за чемоданами!
– Он уже переехал и живет в Пимлико, недалеко от фирмы, куда недавно перешел работать исполнительным директором. Но у меня появился бойфренд по имени Джос…
– Правда?
– … известный художник-декоратор.
– Замечательно!
– На следующей неделе он пригласил меня в Глайндборн.
– Тебе просто повезло.
– А у Питера связь с «охотником за головами», Энди.
Мама ахнула.
– Да нет, мам, не переживай, Энди – женщина.
– Уже легче, – заметила она.
– Во всяком случае, дети довольно спокойно отреагировали на эти события.
– Ну и замечательно. Мэтт мальчик умный, не так ли? – с гордостью добавила мама. – По-моему, он просто молодчина.
– Да. И Кейти тоже. Но меня немножко беспокоит Грэм.
В трубке раздался мелодичный сигнал.
– Дорогая, объявили посадку на рейс. Нужно бежать. Прости, ты, кажется, сказала, что беспокоишься о Грэме?
– Да. Он тяжело переживает наш развод. Это правда. Он все время встревожен, сам не свой. Проявляется это постоянно. Например, всем известно, что, когда собака собирается лечь, она сначала сделает круг. Не спрашивайте меня почему, они так делают, и все. Так вот, Грэм все ходит кругами бог знает сколько времени, а потом ложится с тяжким вздохом. А еще он теперь очень долго стоит и смотрит в окно. Я это знаю, потому что на всех оконных стеклах остаются отпечатки от его носа. Опять же, он постоянно гоняется за мухами, от чего слегка дуреет. И вообще он стал беспокойным, не то что раньше. За восемь дней, прошедших после моего разговора с мамой, он все больше нервничал. Я обратила на это внимание в четверг, когда ждала Джоса. Лили предложила посидеть с детьми. Я ждала ее к двум, а Джос в два пятнадцать должен был заехать за мной на машине. За два часа мы доедем до Глайндборна, потом посидим в парке, а ровно в пять начнется опера. Лили пришла в полный восторг, когда узнала, и очень мне помогла. Она не только немедленно предложила остаться с детьми, когда я рассказала ей обо всем, – даже отпросилась с середины дня с работы, – но и одолжила мне изумительное платье от Армани из бледно-розового шелка вместе с такой же накидкой. Я так волновалась, что была готова значительно раньше времени – это со мной случалось в детстве. Чтобы чем-то заполнить время, я решила повторить с Грэмом команды.
– Сидеть, – велела я ему на кухне.
К моему изумлению, он с вызовом уставился на меня.
– Сидеть, – повторила я. Снова ничего.
– Грэм, сидеть, – терпеливо сказала я снова.
Он зевнул.
– Сидеть! – резко приказала я. Он не послушался.
Мэтт, читавший «Тайм», поднял голову.
– Грэм, – серьезно сказал он. – Сидеть. Ноль внимания.
– Сидеть. Пожалуйста, – попросил сын. Грэм медленно сел.
– Раньше мы обходились без всякого «пожалуйста», – заметила я. – Обычно он всегда слушается. А сейчас заупрямился.