Стеклянные тайны Симки Зуйка
Шрифт:
Когда опять оказались в комнате, солнца уже не стало видно. А дожидаться настоящей ночи было бесполезно – темнота (и то неполная) сгустится только после полуночи. Да и не нужна она была, эта темнота, – ведь в Ленинграде ее тоже не было…
Заранее приготовили постели. Для Мика Симка развернул звонкую упругую раскладушку – на ней обычно спал Игорь, когда приезжал в свои короткие отпуска.
– Ну, давай… – сказал Симка. И вдруг сильно заволновался: понравится ли африканская сказка Мику? Поймет ли он в ней то, что понимает Симка? – Если
– Ну и что? Я «Руслана и Людмилу» в прошлом году за один вздох одолел!
Симка сел на подоконник. Мик устроился рядом, верхом на стуле – руки на спинку, щеку на руки, выжидательно так…
Света с улицы вполне хватало. Симка поставил на подоконник пятки, положил на колени сшитые листы и вздрогнувшим голосом прочитал первые строчки:
Сквозь голубую темноту, Неслышно от куста к кусту…Мик слушал внимательно. Он не притворялся, ему правда было интересно. Он почти не дышал и не шевелился. Иногда только поворачивал голову – ложился на руки другой щекой. И не перебивал. Лишь изредка, если Симка умолкал, чтобы перевести дыхание, Мик задавал вопросы:
– А как, по-твоему, выглядел Дух Лесов? Ну, понятно, что на огненном слоне. А сам он какой?
– По-моему, громадный, как туча. Такой он, весь клубится, и в нем перемешаны всякие листья и клочья… А сквозь эту мешанину проступает лицо. Большущее такое, и глаза горят…
– Похоже… – шепнул Мик и шевельнул плечами, будто страшновато сделалось.
Потом спросил еще:
– А кто такой Буссенар?
– Писатель был, француз. Я его книжку читал, брал в библиотеке. «Капитан Сорви-голова». Про мальчишек, которые чуть постарше нас. Они воевали за свободу буров… Интересная…
А на середине поэмы Мик вдруг заинтересовался:
– Когда же это всё было? Сперва кажется, что в старину, а потом там про аэроплан, про небоскреб, на который был похож утес обезьян…
– Тетя Нора говорила: в начале века. Значит, лет пятьдесят назад…
– Это когда дед и его друг были как мы сейчас… А как ты думаешь, у Луи был матросский воротник?
Симка удивился неожиданному вопросу:
– Не знаю… Может быть. Написано, что на нем белый наряд. Конечно, это мог быть матросский костюм.
– Ну да! Тогда многие мальчики их носили. У нас карточка деда есть, когда он еще не был реалистом. Он в таких, как у меня, штанах и в белой матроске с галстуком… Даже не верится, что дед.
– Наверно, на тебя похож? – Симка вспомнил улыбку Станислава Львовича.
– Да!.. Ну, давай дальше! Или ты устал? Тогда могу я…
– Не устал… А тебе не надоело слушать?
– Что ты!
И Симка читал дальше. И порой казалось, что вернулся Ленинград …
Симка не помнил, как читала «Мика» тетя Нора – с выражением или без. Он тогда просто ощущал ритм стихотворных строчек, и это было похоже на жужжание киноленты, которая крутит перед глазами удивительный фильм. И теперь этот фильм снова прокручивался в голове. И, конечно, не
Отблески солнца погасли на крышах. Строчки на бумаге были еще различимы, но уже мутновато. Симка включил на столе лампу, повернул в сторону окна эмалированный абажур. Волосы Мика медно заискрились. Он нетерпеливо шевельнул плечами:
– Давай дальше.
…Наконец история про африканского Мика кончилась. Симка перевернул на коленях последний лист самодельной тетради. За окнами была настоящая белая ночь со слюдяными проблесками. Где-то далеко-далеко радиола играла песню про голубку.
Помолчали. Мик почесал щеку о кисть руки и тихо сказал:
– Такая хорошая сказка. Прямо все как… совсем живое. Только жалко…
– Что жалко? – слегка ревниво откликнулся Симка. Ему не хотелось, чтобы Мик нашел в этой сказке хоть что-то плохое.
– Многих жалко, – вздохнул Мик, не поднимая головы. – Луи погиб, жаворонок погиб… Отец Мика погиб… Непонятно, почему Мик простил этого… Ато-Гано. Тот убил его отца…
– Он убил его в бою, в честной схватке. И он не знал, что это отец Мика… А Мик его простил, когда тот сделался уже старый и слепой. Пожалел…
– Я бы, наверно, не смог пожалеть…
– Потому что ты не такой Мик… – осторожно сказал Симка. И тут же забоялся: не обидел ли «не такого Мика»?
Но тот сразу согласился:
– Ясно, что не такой, куда мне… Если сравнивать, я, наверно, больше похож на Луи. Тоже бестолковый и безалаберный. Но, конечно, не такой храбрый, даже наоборот…
– По-моему, ты зря на себя наговариваешь. Про свою боязливость…
– Ничего не зря. Я бы ни за что не решился в джунгли сбежать. Потому что все время бы думал: что там с родителями делается? И с дедом… А Луи глазом не моргнул.
– Это вовсе и не смелость, а дурость, – убежденно заявил Симка. Потому что тут же представил, как он удирает в Африку, а мама с Андрюшкой остаются одни…
Подумал и добавил:
– Но все же Луи мне нравится. Он совсем не важничал перед Миком, хотя тот был черный раб, а он белый богач… И он не дрогнул в бою с пантерами, дрался до конца.
– Вообще-то он хороший, – согласился Мик. – Зря только ему хотелось воевать…
– Начитался Буссенара… Я когда про капитана Сорви-голову прочитал, мне тоже хотелось схватить винтовку и бах-бах… Мы с одним мальчишкой целый день потом играли среди бурьяна в такую войну…
Симка не стал уточнять, что играли они с Климом Неговым, с которым потом раздружились.
– Давай ложиться. Смотри, час ночи уже… – Он кивнул на ходики, и те сразу застучали громче и отчетливей.
Выключили лампу, улеглись в постели. Мик подребезжал раскладушкой и заговорил опять:
– Все-таки Луи не был другом Мика, да? Мик был его другом, а он – нет… Он Мика бросил…
– Да… Но все же, если бы Луи увидал, как на Мика нападают враги или хищники, он бы сразу кинулся на помощь. Думаешь, нет?