Стеклянный Дворец
Шрифт:
– Я подумываю провести пару дней в Ратнагири, - сказала Джая.
– Мой поезд останавливается там по пути в Гоа.
На линии установилось молчание. Потом она услышала в трубке тихий голос Белы.
– Да, конечно, поезжай, ты должна была сделать это много лет назад...
Впечатляющий пейзаж Ратнагири не обманул ожиданий Джаи. Она быстро обнаружила, что от тех мест, о которых она слышала в детстве, мало что осталось. Пристань Мандви превратилась в руины, храм Бхагавати, когда-то являвшийся лишь святилищем со шпилем, теперь вздымался вверх массой выбеленного цемента. Отрэм-хаус,
Но самое удивительное, что несмотря на всё это, город каким-то образом смог сохранить живую память о короле Тибо. Тиба-раджа присутствовал повсюду: его имя красовалось на знаках и рекламных щитах, на углах улиц, на ресторанах и отелях. Король умер более восьмидесяти лет назад, но люди на базарах разговаривали о нем, словно были накоротке знакомы. Джае показалось трогательным и волнующим, что такой человек, как Тибо, лишенный возможности передвигаться, заслужил любовь в земле изгнания.
Первым делом Джая нашла то место, где находилась Резиденция администратора, где жила Ума. Она оказалась прямо за углом отеля и выходила окнами на бухту и город. Участок принадлежал государству и был окружен массивной стеной. Склон холма, во времена Умы густо поросший лесом, с тех пор расчистили, и в результате вид стал еще более впечатляющим - широкая панорама реки, моря и неба. Ратнагири расстилался ниже - превосходный образец колониального города районного масштаба, невидимая линия отделяла скученные базары от кирпичного здания администрации в викторианском стиле, где размещались суд и городское управление.
Джае не терпелось взглянуть на Резиденцию администратора, она сложила у стены несколько кирпичей и поднялась на них, чтобы заглянуть внутрь. Ее ждало еще одно разочарование: старое бунгало исчезло, вместе с греческим портиком, лужайкой на склоне и садом на террасах. На участке теперь располагались несколько домов меньшего размера.
Джая уже готова была спуститься, как вдруг ее окликнул вооруженный охранник.
– Эй вы! Что вы там делаете? Ну-ка слезайте.
Он подбежал к ней и встретил залпом вопросов. Кто она? Откуда? Что она здесь делает?
Чтобы его успокоить, Джая вытащила купленную в бомбейской галерее открытку. Она произвела именно тот эффект, на который Джая и рассчитывала. Охранник уставился на открытку и повел ее вниз по дороге, на смотровую площадку, висящую над долиной.
– Это река Каджали, - показал он, - а вон там - пляж Бхейт.
Потом он стал задавать вопросы о людях с фотографии - администраторе, Уме. Когда его палец остановился на Раджкумаре, он расхохотался.
– Поглядите-ка на этого парня. Смотрит так, словно он тут хозяин.
Джая пристальнее всмотрелась в открытку. Она заметила, что Раджкумар и правда лихо наклонил голову, хотя во всём остальном выглядел вполне торжественно - крупное лицо в массивной челюстью, серьезные глаза, рядом с тонкой фигурой администратора он выглядел гигантом. Он был одет в темные брюки, льняной пиджак и рубашку с круглым воротничком. Его одежда по сравнению с нарядом администратора не выглядела ни элегантной, ни хорошо сшитой, но он явно чувствовал
– Это мой дедушка, - объяснила Джая.
Охранник уже потерял интерес к Раджкумару, сосредоточив взгляд на Долли, сидящей в углу рядом с Умой, повернувшись к камере боком, словно защищаясь от нее.
Долли была одета в зеленую шелковую лонджи и белую блузку. Ее лицо было чуть вытянутым и тонким, под кожей выделялись скулы, волосы убраны назад, но одна прядь выбилась и вилась на виске. На ней не было никаких украшений, но над ухом приколот букетик цветов, белых плюмерий, в руках она держала гирлянду из белого жасмина.
– Какая красавица, - сказал охранник.
– Да. Все так говорили...
Джая провела в Ратнагири еще один день. Вечером она наняла моторикшу и попросила водителя отвезти ее на пляж Бхейт. Рикша проехал через весь город, мимо кирпичных строений школы и колледжа, через пересекающий устье реки мост на пляж с южной стороны бухты. Вдалеке в бухту садилось солнце и становилось еще больше, склоняясь к горизонту. Песок был медного цвета и полого спускался к воде. Вдоль его края густо росли кокосовые пальмы, стволы склонялись под ветром. Там, где песок переходил в почву, валялась мешанина травы, ракушек и высохших водорослей.
Именно там Джая нашла то, что искала - скрытый в зарослях маленький мемориальный камень в память о ее двоюродном прадедушке - администраторе. выгравированные буквы истончились от ветра, воды и песка. Света оставалось еще достаточно, чтобы прочитать надпись. Она гласила: "Памяти Бени Прасада Дея, эскв., районный администратор 1905-1906". Джая встала, чтобы посмотреть на спускающийся к волнам гладкий пляж. По мере того, как садилось солнце, красный песок становился серым. Ума когда-то давно рассказывала ей, что если пойти от мемориала к воде по прямой, она пересечет то самое место, где нашли тело администратора вместе с обломками его перевернувшейся лодки.
Глава сорок вторая
Вернувшись в Калькутту, Джая стала просматривать обширную коллекцию документов и бумаг, которую завещала ей Ума. Джае невзначай пришла в голову идея написать биографию своей двоюродной бабушки, один известный издатель даже предложил ей контракт. Джая знала, что в последнее время вновь возник интересе к Уме, как к одной из первых политических фигур страны. Вскоре наверняка выйдет ее биография, и Джае было неприятно думать, что ее напишет кто-то другой.
Джае понадобилось несколько дней, чтобы рассортировать бумаги Умы, многие были поедены жучками. Удивительно, но чем больше она читала, тем больше думала о Раджкумаре, словно именно из-за него с ней осталась детская привычка мыслить образами. Все те годы, что она его знала, дед жил внизу, в маленькой комнатке на этаже Умы. В этом не существовало никакого подтекста или супружеских связей: статус Раджкумара в доме был чем-то между бедным родственником и работником. Но конструкция дома была такова, что для Джаи мысль об одном из них тут же приводила к мысли о другом, пойти повидаться с дедушкой означало также увидеть двоюродную бабушку.