Стена глаз. Земля - пустыня. Флаг в тумане
Шрифт:
Получив бокал, девушка передала его адвокату.
— Сэнсэй, согрейте, пожалуйста.
Оцука обхватил бокал обеими ладонями. Желтоватая жидкость на дне чуть заколыхалась. Он почувствовал ее аромат.
Минуты две Оцука держал бокал в своих ладонях. Со стороны это выглядело просто: девушка попросила любимого мужчину согреть ладонями бренди.
— Руки у сэнсэя теплые, — сказала Кирико.
И в самом деле, напиток, согретый ладонями, доставил ей удовольствие.
— Как согрелось
— Это не так. Ради любимой женщины я готов на все. Стало быть, сердце у меня не холодное.
Их приглушенный разговор долетал и до бармена, но он принимал его не более чем за обычную пьяную болтовню.
— Вот как! Раз вы так говорите, вам придется поплатиться за это. И не только самому. Ведь так? — Кирико, вполне войдя в роль девушки из бара, кокетливо заглядывала адвокату в лицо.
— Что поделаешь. Жить мне уже немного осталось. Два раза в этот мир не приходят. Надо ценить отпущенное нам время.
— Восхитительно! Просто завидую вам. А ведь есть люди, которые безвременно ушли, не сумев как следует пожить даже самой заурядной жизнью.
Она имела в виду брата. Адвокат понял это.
Пока они сидели в баре, вид у обоих был веселый и непринужденный, обращение заботливое и сердечное. Окружающие заподозрили, что Кирико и адвоката связывают близкие отношения.
Когда подошло время закрытия, Оцука заплатил по счету и собрался уходить. Кирико помогла ему надеть пальто.
— Риэ-тян, ты можешь быть свободна. Хочешь проводить гостя? — понимающе спросила хозяйка.
— Да, я провожу, — с готовностью откликнулась Кирико.
Адвокат шел рядом с Кирико по темной улице. С того мгновения, как, распахнув узкую дверь, они вышли, между ними снова возникло отчуждение.
— Вы только и говорите, что о своем брате, — сказал Оцука. — Конечно же, я виноват. Я искренне раскаиваюсь и готов на что угодно, лишь бы искупить свою вину.
Кирико шла чуть поодаль от адвоката, засунув руки в карманы пальто. Выражение ее лица было трудно разглядеть в темноте, но Оцука все же скорее почувствовал, чем увидел, что девушка недоброжелательно усмехнулась.
— Кирико-сан. Простите же меня! Но ведь Митико ни в чем не виновата. Вы хорошо это понимаете: перед вашими глазами — пример брата. Митико невиновна. Пожалуйста, ради нее скажите правду.
Кирико молчала.
— Я прекрасно понимаю ваши чувства. Но подумайте немного о Митико. Я вижу, вы хотите отомстить мне, но ведь жертвой стала она.
— Какая она жертва, — тоненьким голоском ответила Кирико.
— Но ведь на основании ваших показаний Митико обвиняют в тяжком преступлении.
— Вы ей симпатизируете, вот вы ей
— Вы правы. Но чтобы ей помочь, нужны ваши свидетельские показания. Прошу вас, отдайте зажигалку, — снова повторил свою просьбу Оцука. Повторил очень настойчиво.
— Не знаю, о чем вы говорите. Я все сообщила следователю, — ответила Кирико, отворачиваясь от ветра.
Улица была холодная, мрачная, но Оцука вдруг почувствовал такое отчаяние, что готов был тут же пасть ниц перед Кирико.
Три вечера подряд Оцука посещал бар «Риён».
Он и сам понимал, что стал каким-то одержимым. Но больше ему ничего не оставалось делать. Надо было как-то уговорить Кирико. В противном случае Митико надеяться не на что.
Встречаясь с ним в баре, Кирико улыбалась и была радушна. В меру кокетничала, иногда прижималась к плечу адвоката.
Оцука приходил каждый вечер, но завсегдатаям и обслуге это не казалось странным. Банальная история: стареющий посетитель влюбился в молоденькую официантку.
Платил гость хорошо. Хозяйка была довольна. Всякий раз, когда Оцука уходил, она не забывала отправить Кирико вместе с ним.
Выйдя на улицу, казалось бы воркующая парочка превращалась в заклятых врагов. И в этом не было ничего странного. Адвокат ненавидел Кирико и вместе с тем возлагал на нее все свои надежды.
— Вы просто повадились ходить к нам, — сказала Кирико, продолжая идти на отдалении от Оцука. — Но только все это пустое дело. Я не переменю своего решения.
Мостовая была еще влажной от прошедшего недавно дождя. Дул прохладный ветер.
— Не говорите так. Мне ничего не остается, кроме как просить вас о помощи. За несколько десятилетий своей практики я еще ни разу не попадал в такое положение.
— Прекрасно! — холодно сказала Кирико. — Думаю, что за несколько десятилетий практики вы сделали себе имя и накопили денег. За эти несколько десятков лет вы многих спасли. И все-таки, если среди просителей попадались бедные люди, — Кирико повысила голос, — вы отказывали им в защите и бросали невинных на произвол судьбы. Конечно, с точки зрения закона все в порядке. Но для родных человека, которого безвинно убили, ваш отказ ужасен.
— Я уже много раз говорил вам, что умоляю простить меня. Ну прошу вас, пожалуйста, скажите прокурору правду. И отдайте зажигалку, это вещественное доказательство. Взамен я готов сделать что угодно, лишь бы умилостивить вас. Пусть мне для этого придется даже встать на колени перед вами.
— Ах! — Кирико засмеялась. — Все это не имеет отношения к тому, о чем я твержу, о людях, которым вы, сэнсэй, отказали. Это не имеет никакой связи с делом Митико-сан. Абсолютно никакой связи.